Простые истории. Чужая беременная
Шрифт:
– Да вся деревня видела, что они вместе приехали! Один ты, как всегда… – Тут Василиса осеклась. – Постой-ка… А ты какого ляда ее документы проверять пошел?
– Поступил сигнал.
– Да сосед, небось, настучал, – вмешалась Маша. Перспектива убраться отсюда, как можно быстрее, вдохновляла. – Не понравилось ему, что я его вещи со двора выкинула.
– Это тот поломатый холодильник? – прыснула Василиса. – Ой, не могу! Мишка ж его с помойки и припер, когда Гвоздикины себе новый купили, а этот выбросили. Мол, в хозяйстве все
– И еще мопед…
– И мопед с помойки, – отрезала Василиса. – Тут же как, хозяев долго нет, так их сотки к рукам прибрать норовят. Короче, Максюша… – она повернулась к мужу и угрожающе повела бровями.
– Понял, – быстро согласился Максим Петрович. – Коли вся деревня в курсе. Только вот что, барышня… Вы к нам надолго?
– Надолго, – ответила Маша. – А что?
– А то… Временную регистрацию не забудьте оформить, как паспорт заберете.
– А-а-а… ну… да, конечно, – кивнула Маша. – Так я могу идти?
Михаил быстро забыл и о девице, и о Петровиче. Перекусив бутербродом с колбасой, он отправился работать: чистить клетки, менять воду и заниматься прочими делами. Например, стенку в загоне у коз давно надо подпереть.
Хозяйство у Михаила было немалое. Кур он держал ради яиц, коз – ради молока, а кроликов продавал на мясо. В теплицах выращивал огурцы и помидоры, в начале лета торговал клубникой, а в августе – яблоками. И за всем следил сам, отчего день обычно расписан по минутам.
Дом в деревне Михаил купил пять лет назад, после того, как его комиссовали по состоянию здоровья, а попросту выкинули с работы, которую он любил так, как иной муж не любит свою жену. Семьи у него не было: мать умерла, а отца он никогда не знал, с женой давно развелся, дочь выросла.
Если бы ему разрешили вернуться за штурвал самолета, он работал бы и в гражданской авиации, но – увы – из летчиков-испытателей Михаил попал в пенсионеры. И это в сорок с небольшим! Предлагали, правда, преподавать, но он решил не травить душу, продал квартиру в городе, купил дом в деревне, занялся хозяйством. Тихая и размеренная жизнь вполне его устраивала.
Он подумывал и над тем, чтобы прикупить соседский участок. Все равно наследнички бабы Шуры перестали приезжать в деревню после ее смерти. Может, стоило и обговорить этот вопрос, пока Колька здесь.
Михаил оставил дела, вернулся в дом и посмотрел на себя в зеркало. Это он в гневе и с голодухи не подумал, в каком виде завалился «в гости», а сейчас придирчиво осмотрел отросшую бороду, с отвращением выдрал из нее полудохлого жука, принюхался. От него определенно разило, придется мыться.
Он вышел во двор, намереваясь воспользоваться летним душем. Кабинка с бачком стояла аккурат напротив сетки, отделяющий его двор от двора бабы Шуры.
У соседей вновь поменялись декорации. Во дворе появилась машина, видимо, Колькина, до отказа забитая коробками. Алим уже суетился рядом, помогая с разгрузкой. А Колька…
От классического хука справа Михаил увернулся на автопилоте. И на том же автопилоте врезал Кольке кулаком в живот. Ядрена вошь! Какого лешего наследничек взбеленился? Впрочем, спрашивать его об этом было не с руки. Махались молча, сосредоточенно пыхтя.
Пока Михаила не полоснули по спине, как будто хворостиной. В ушах заложило от женского крика:
– Пошел вон, скотина!
Объяснить вернувшейся из участка девице, кто тут скотина, Михаил не успел. Отвлекшись на нее, он пропустил удар, который оглушил его настолько, что пришлось присесть на травку.
5
– Николя, вы-то что не поделили?! – воскликнула Маша, отбрасывая в сторону хворостину.
– Так это… – Тот задумчиво почесал в затылке. – Вроде, тебя.
Михаил – если верить Василисе, то именно так звали соседа, – лежал на травке, вытянувшись и скрестив на груди руки. Взгляд его был устремлен в небо. Маша даже голову задрала, чтобы проверить, что он там увидел. Ничего, кроме облаков, по небу не проплывало.
– Ты как? – сердито спросила Маша у Николя.
– Жив, как видишь, – развел тот руками.
– А вы? – она наклонилась к Михаилу.
– Какое небо голубое… – произнес он задумчиво.
– Может, скорую? – забеспокоилась Маша.
– Не надо, – тут же отказался Михаил. – Я полежу. Кольку своего лечи, ему больше досталось.
На лице у Николя наливался синяк.
– Пойдем, холод приложить надо. – Маша потянула Николя за рукав. – Он лежит, ему небо голубое.
– Нет, погоди. Как-то нехорошо получилось…
– Я обижен злой судьбой. Ах, зачем я голубой? – низким голосом пропел Михаил.
– Он издевается? – прошипел Николя.
Глаза его вновь налились кровью.
– Э, остынь! – Маша оттолкнула его от поверженного соседа. – Небо голубое – это из «Буратино», а последнее – песня голубого щенка из мультика. Пошли синяк обрабатывать. Зачем ты вообще в драку полез?
Николя вздохнул.
– Да Алим наплел, что тебя в тюрьму забрали, а перед этим сосед приходил. А от тебя куча неотвеченных вызовов. Пока ехал, не мог телефон достать, а потом перезваниваю – тишина.
– А, батарея все-таки села, – легкомысленно отмахнулась Маша. – Это что, повод бить морду?
– Естественно! – буркнул Николя.
– Ваш молодой человек прав, – глубокомысленно изрек Михаил. – Я бы тоже стал морду бить за свою женщину.
– Послушайте, вам плохо или вы придуриваетесь, в конце концов?! – возмутилась Маша.
– Очевидно, что второе. Вы же не будете бить лежачего?
– Алим, иди сюда! – гаркнул Николя.
Тот скатился с террасы и подошел, опасливо поглядывая то на Михаила, то на грозного работодателя.
– Ты мне что сказал? Повтори, – потребовал Николя.