Простые оружные парни
Шрифт:
— И что мне с ней делать? Я ее не употребляю. — Ленька приподнял один пакет. А тяжелый, с килограмм — точно.
— Сдай в магазин. Цену, конечно, собьют, но лицензии для торговли в розницу у тебя нет. А теперь — последнее из трофеев. — И шериф положил на стол плотный синтетический пояс с двумя кобурами. В левой так и находился пистолет, пристегнутый ремешком. И отдельно — пистолет из пустующей тактической, правой кобуры.
— Тот самый «семнадцатый», из которого чуть тебя не убили, парень. Смотри, — шериф выронил из рукояти магазин и выщелкнул пару блестящих патронов, — «Хорнади», холлоупойнты.
— Я же не ожидал, что на блоке такое может быть… — Ленька зябко передернул плечами, вспомнив направленный на него ствол пистолета. Правда, передернул аккуратно, плотная повязка на груди не давала забыть про треснувшие ребра и вскрытую гематому. Поглядел на кучу вещей, спрятал деньги и чеки в бумажник и спросил у вставшего и подошедшего к окну шерифа: — Не против, если я потом с товарищами и машиной эти вещи заберу? А то сейчас просто ни физических сил нет, ни возможности — к доку на перевязку идти нужно.
— Да ради всех святых, — шериф, глядя в окно, усмехнулся и качнулся на высоких каблуках сапог, — только марихуану продай здесь. Не стоит везти ее к меннонитам, не одобряют они такого. Очень сильно не одобряют. Сдавай в «Погнутую подкову», там мой кузен торгует, я его попрошу сильно цену не резать — все-таки ты частично сделал мою работу…
— Ага, спасибо. — Леонид встал и направился к выходу.
Через пару часов он, припахав как извозчика Климова и с Лиен в качестве особо любопытной особы, снова пришел в офис шерифа.
— А, вернулся. — Шериф снял ноги со стола и встал, приподняв шляпу, приветствуя Лиен. — Мисс, честь имею. Вы очень храбрая девушка: не побоялись бросить в лицо бандиту, что вы его узнали. Но не очень разумная, право слово. В следующий раз… не приведи господь, конечно, — потихоньку скажите брату, тот придет к шерифу и, например, я, ваш покорный слуга, с добровольными помощниками аккуратно арестуем бандита. И если вы правы, то после приговора суда его повесят за шею. Высоко и быстро.
— Я, напротив, ужасная трусиха, шериф. — Смуглые щеки Лиен заалели румянцем. — Просто ужасно испугалась, а потом жутко разозлилась. Больше на себя, что так перетрусила и потому закричала. Даже про пистолет думать забыла.
— Пока твоя рука не научится вспоминать про пистолет быстрее твоей головы, не стоит о нем думать. — Шериф воздел указательный палец правой руки вверх, а потом одним слитным движением повернулся к зеркалу. В его руке оказался «глок» сорок пятого калибра, причем Ленька с трудом углядел движение, которым шериф выхватил пистолет. — Примерно так, мисс. Учитесь и сами, и вместе с братом. Не самая лишняя наука, поверьте. И поверьте также, что пистолет — оружие города, за городской стеной основное оружие — дальнобойная винтовка. Именно винтовка сделала человека — человеком, а не добычей. Хорошая винтовка — гром и молнии Господни в руках его сына. Ну, или дочери, — засмеялся шериф, довольно глядя на вытянувшееся лицо девочки.
— Ладно, забирайте трофеи, —
— Русского? И сильно избит? — Ленька заинтересовался. Все-таки договор заключался на четверых, и пусть у него причина уважительная, фактически больничный лист минимум на месяц, но это значит, что мужикам придется работать и за него. А это нехорошо.
— Да нормально. Парень молодой, здоровый, через неделю-другую оклемается полностью. Пойдем, посмòтрите. — Шериф взял со стола здоровенную связку ключей и толкнул массивную дверь в стене справа от него.
За дверью оказался коридор с огороженными решетками камерами. В трех из них находились постояльцы. Ближайший лежал на нарах и потрясающе храпел, распространяя вокруг себя запах жуткого перегара. Во второй сидел на нарах и пальцем чертил крестики-нолики на отброшенной оконной решеткой тени коротко стриженный молодой крепкий парень в разорванной клетчатой рубахе, из-под которой выглядывала тельняшка с голубыми полосками. Юфтевые сапоги стояли в углу, накрытые несвежими портянками. Лицо у парня разукрашено уже начавшими зеленеть и желтеть синяками, левая щека и нижняя губа все еще опухшие. На костяшках пальцев ссадины намазаны уже очень хорошо известной Леониду вытяжкой из местных пиявок.
— Погляди, «раз ковбой, два ковбой», — засмеялся Роман, да и Ленька усмехнулся, вспомнив старый советский мультик. — Привет, нарушитель спокойствия!
— И вам не хворать… — Парень повернулся на нарах.
— Войска Дяди Васи? — поинтересовался Панфилов у насторожившегося арестанта. — Где служил?
— Камышинская ДШБ, дембель-2009. — Зарешеточный сиделец с надеждой уставился на Леонида и Романа, мельком оглядев Лиен и явно признав ее недостаточно взрослой для серьезного отношения.
— Так, внимание! — Шериф прошел немного вперед и поднял руку, призывая всех к молчанию. — Я готов отпустить Василия Котовчихина с этими господами, но при условии для него — не приближаться ближе чем на сорок миль к Форту Джексону в течение года с этого момента, то есть выхода из тюрьмы. — Шериф повернулся к малость обалдевшим свободным русским. — Господа, за Бэзилом нет каких-либо прегрешений, кроме этой драки. Но драка была серьезная, просто так отпустить его — значит, искать неприятности. Старатели — народ неплохой, но и память у них хорошая, а закон за воротами до сих пор действует только в пределах видимости наших патрулей. Вы когда выезжаете?
— Думаем, завтра. — Ленька почесал левой рукой затылок. Поглядел на парня за решеткой, подумал и сказал: — Я не против, но только в том случае, если Василий доведет мой вездеход до Аламо. Тут три дня в общей сложности. А потом — пусть делает что хочет; по крайней мере, может попутчиком пристроиться к какому-нибудь каравану в сторону РР. Согласен? — Панфилов повернулся к арестованному.
— Согласен! — Тот встал с нар. — Хоть к черту на кулички отвезу, особенно если горючего хватит.
— О'кей, — шериф отомкнул замок и с лязгом сдвинул решетку, — на выход, арестант!