Просветленный
Шрифт:
— Начинаю, — сказал Вавилон Татарский. — Мне, правда, сирруф объяснял, так что даже не знаю, правильно ли я понял. Одним словом, Орел питается не душами людей, как вы все думаете. Все эти ваши Орлы или что другое — всего лишь разновидность тофета. Или, наоборот, тофет — это разновидность Орла…
— А что такое тофет? — спросил Дебри. — Вроде конфет?
— Нет, это вроде костра, в котором сжигают всякий мусор, наподобие того, как желтые листья осенью сжигают, — ответил сэр Эльдорадо.
— Одним словом, цитирую, — сказал Вавилон Татарский и начал цитировать. — Человек по своей природе прекрасен и велик. Только он
— А что такое identity? — спросил Дебри.
— Так это ж вроде бы на английском? — спросил Эльдорадо у Альфа.
Альф кивнул.
— Identity — это ложная личность, — сказал Вавилон Татарский. — Эльдорадо, объясняй, ты по этой части лучше рубишь.
— Да, так вот, про ложную личность, — сказал Эльдорадо. — Дебри, с чего ты взял, что ты Джон-Себастьян или как-тебя-там Дебри?
— Ну, как то есть, с чего? — спросил Дебри. — Мне с детства все говорили, что я… Ну, в смысле, назвали меня так.
— Кто? — спросил Эльдорадо.
— Родители, наверно, — ответил Дебри.
— А зачем? — спросил Эльдорадо.
Дебри пожал плечами.
— Ну, подумай, подумай! — сказал Альф.
— Ну, чтобы меня с другими не путать, — ответил Дебри первое, что пришло на ум.
— Так значит, имя твое — чистая условность? — спросил сэр Эльдорадо.
Дебри снова пожал плечами.
— Объясняю так, чтобы даже до тебя дошло, — сказал Эльдорадо. — Если ты назовешь елку тополем или дубом, елке-то это будет по барабану. А человек, видите ли, более чувствительное существо, чем елка. Так что, назови человека хоть Дебри, хоть Тупой, хоть Ещетупее, хоть агентом Малдером, он-то ведь поверит в то, что он и есть то, чем его назвали!
— Не фига себе! — присвистнул Дебри. — Так кто же я тогда?
— А ты подумай, — подсказал сэр Эльдорадо. — Что в тебе еще есть помимо всего того, что внушали тебе окружающие люди, а также радио и телевидение.
— И DVD-плеер? — спросил Дебри.
— И DVD-плеер, — кивнул Эльдорадо.
— Тогда я… — начал было Дебри и осекся. — Пустота?
— Наконец-то сообразил!!! — восторженно заорали Эльдорадо, Альф и Вавилон Татарский.
От радости они даже пустились в пляс, а Дебри попытался понять, чего он такого ляпнул.
— Это верно, Дебри, изначально ты есть кусок пустоты, в которой формируются желания и которая приходит в мир, чтобы удовлетворить эти желания, — сказал Альф. — А дальше судьба этого куска пустоты зависит от того, что ему внушат. А кусок-то ведь очень доверчивый. А знаешь, какое у куска пустоты самое большое желание?
— Не-а! — ответил Дебри.
— Кусок пустоты больше всего хочет забыть о том, что он — кусок пустоты! И ощутить всю полноту приятных ощущений, забыв о том, что они ложны, — продолжил сэр Эльдорадо. — А забыть это можно только в физическом мире. Но к несчастью, в физическом мире существуют и неприятные ощущения. Это темные силы слегка постарались, их на этой планете несколько больше, чем надо, — такая уж это планета. И когда кусок пустоты забывает о том, что он кусок пустоты и начинает испытывать неприятные ощущения, забывая, что они ложны, ему становится еще хреновее, чем было в пустоте, и мечтает он только о том, чтобы вернуться обратно. Вот вам и знаменитая цитата Экзюпери «Нет в мире совершенства»! В этом мире, по крайней
— А Орел-то чего ест? — спросил Дебри.
— Ну как это — чего он ест? — переспросил Альф. — Представляешь, сколько всего к куску пустоты в этой жизни прилипает? А после смерти физического тела кусок пустоты снова должен стать куском пустоты, иначе нельзя. Только вот все то, что к нему прилипло за жизнь, должно же куда-то деться. Ну, и куда же ему деться? Вот Орел и кушает.
— А ведь Орел не только кушает, но и это… выкладывает, наверно? — спросил Дебри.
Эльдорадо, Альф и Вавилон Татарский заржали.
— Слушай-ка, этот вопрос просветленные редко задают! — сказал Эльдорадо, на секунду перестав хохотать. — Но зато попал ты в самое яблочко. Дело в том, что если кусок пустоты в своей жизни полностью осознает, что он — пустота, он просто превращает в пустоту все, что к нему прилипло. Ну, вроде Глиняного Пулемета. Знаешь? А если не осознает, ну, скажем, неопытный кусок пустоты попался, то Орел съедает лишнее — все впечатления этого человека, все его желания и все программы, внушенные ему. И потом, само собой, Орел возвращает все это обратно в мир. А в мире уже места нет для такого количества информации, так как кусков пустоты много, а впечатлений и прочего становится все больше и больше. Отсюда появились кинематограф, видеоигры, Интернет, шоу-бизнес и все такое прочее. И люди продолжают это потреблять, даже сами не понимая, что именно они потребляют. Ну, вот поэтому одна из моих задач в качестве воротилы шоу-бизнеса — хоть немного разбавить этот поток сам понимаешь чего. Потому что, если не добавить в этот поток хоть часть чего-то настоящего, люди рано или поздно просто захлебнутся. Впечатлений-то ведь у них становится все больше, и, таким образом, у Орла скоро заворот кишок случится, образно говоря. И выкладывает он все больше и больше, больше и больше. Ну, должен же хоть кто-то положить этому конец! И ты Дебри, хочешь — не хочешь, а в этом деле нам поможешь.
Дебри собрался открыть рот и что-то спросить, но Альф крикнул:
— Ну, все, хватит! Иди другой мир смотреть!
И Джон Дебри исчез.
Полет над гнездом просветленных
Через некоторое время оказалось, что исчез Джон Дебри не совсем и не полностью. Потому что Дебри подумал, что не может исчезнуть человек, который еще что-то видит. А видел Дебри нечто вроде бесконечного коридора, от которого отходило бесчисленное число ответвлений, только сам коридор был огромный, а ответвления казались совсем маленькими. «Впрочем, не такие уж они и маленькие», — подумал Дебри, подлетая к одному из ответвлений.
По мере его приближения к круглому отверстию в стене абсолютно нематериального коридора, в этом самом отверстии начали появляться какие-то яркие краски. А через некоторое время Дебри понял, что его вынесло прямо в летний вечер с красивым закатом на высоту птичьего полета.
Прикидывая, сколько времени он будет падать, Дебри пролетел над буддийским храмом. Храм был закрыт за ненадобностью, во дворе пылилась золотая статуя Будды, а на центральной площади города человек в белых одеждах читал лекцию толпе. Кажется, он говорил что-то о том, что вовсе не обязательно поклоняться какому-то конкретному идолу, даже если это сам Будда, который стал просветленным.