Против Рубена Волфа
Шрифт:
– Ты, блин, шутишь, Руб?
Руб, резко:
– Меня зовут не Руб.
Я, возвращаясь в реальность:
– Ой, прости, Джеймс, онанист ты.
Коп, со смятым пакетом от сосиски в руке, изнутри все в соусе:
– Онанист – это как?
Руб, огорченно:
– Господи Иисусе, такое бывает? Можно быть таким тормозом?
Коп, заинтересованно:
– Кто это – онанист?
Напарница, пяти футов и девяти дюймов росту и, не меньше, я бы сказал, четырех раз в неделю бывающая в полицейском спортзале:
– Ты его
Она высокая, поджарая и классная. Подмигивает мне.
Я: немею.
Руб:
– Вот именно, милочка.
Напарница, неимоверно притягательная:
– Ты кого милочкой назвал, милый?
Руб, не отвечая и вновь обращаясь к дремучему «знать-не-знаю-кто-такой-онанист» копу:
– Так вы за нас поставите или нет?
Коп-онанист:
– Что?
Я как бы всем, но, в общем, себе под нос:
– Ну это, блин, прямо смех один.
Люди толкутся вокруг, спешат мимо – делать ставки.
Напарница, мне:
– Не хочешь меня лизнуть?
Я:
– Умираю, как.
Все это, ясно, моя фантазия.
Коп-онанист:
– Давай.
Руб, потрясенно:
– Что?
Коп-онанист:
– Ладно.
Руб, ошалело:
– Правда?
Коп-онанист, рисуясь:
– Ну да, я за всех ставлю, правда, Кэсси?
Стопроцентная женщина-коп явно не впечатлена:
– Как скажешь.
Я:
– А это разве этично?
Руб, недоуменно, мне:
– Ты что, альтернативно одаренный? – (Руб в последнее время надоело слово «больной на голову». Ему кажется, что новое выражение звучит изощреннее. Ну или как-то, в общем.)
Я:
– Не, я нет. Но…
Все трое, мне:
– Заткнись.
Гады.
Онанист:
– Номер собаки?
Руб, довольный собой:
– Три.
Онанист:
– Кличка?
Руб:
– Ты-Сволочь.
Онанист:
– Не понял?
Руб:
– Клянусь, не вру. Вот смотрите, в программке.
Мы все глядим в программку.
Я:
– Как это им разрешили такую кличку?
Руб:
– Просто сегодня здесь много любителей. Бежит все, что на четырех лапах. Прям удивляюсь, что пуделей не привели. – Руб бросает на меня серьезный взгляд. – Но наша псина еще как шпарит. Точно говорю.
Онанист:
– Это та, что на крысу больше смахивает?
Роскошная напарница:
– Но, они говорят, носится, как оглашенные.
Во всяком случае, пока коп-онанист берет наши деньги, удаляется, выбрасывает в урну пакет от сосиски и делает ставку, происходит следующее: Руб непрерывно лыбится сам себе, леди-полицейская стоит, положив руки на свои медовые бедра, а я, Кэмерон Волф, представляю, как занимаюсь с ней любовью – и не где-нибудь, а в кровати моей сестры.
Это ведь неприемлемо?
А вот.
Ничего не поделаешь.
Вернувшись,
– Я тоже поставил на него десятку.
– Не пожалеете, – Руб кивает ему, забирая билетик. А потом говорит: – Эй, а я на вас настучу – ставите в тотализаторе за малолетних. Это по-зор. (Сколько я знаю своего брата, он никогда не говорил просто «позор». Ему обязательно надо рвать на две части. «По» и «зор». «По-зор»).
– И что? – говорит коп. – И потом, кому ты собираешься рассказать?
– Копам, – отвечает Руб, и мы все, поухмылявшись немного, идем занимать места на трибуне.
Садимся, ждем начала забега.
– Ну смотрите, чтоб ваш Ты-Сволочь не оплошал, – объявляет коп, но его никто не слушает.
Воздух сгустился в студень, все тренеры, игроки, воры, букмекеры, толстяки, толстухи, безостановочные смолильщики, алкаши, продажные копы и малолетние завсегдатаи тотализатора – все ждут, и их рассыпавшиеся мысли сыплются к дорожке стадиона.
– И впрямь похож на крысу, – говорю я, глядя, как мимо нас по-хорячьи и щупленько трусит гончая, на которую мы поставили.
– И вообще, оглашенный – это как?
– Без понятия, – отвечает мне коп.
Руб:
– Да какая разница, главное быстро носятся.
– Ага.
Коп с Рубом теперь не разлей вода. Закадычные друганы. Один в форме, с темным ежиком волос. Второй в лохмотьях, воняет потом и одеколоном «Безымянный», со светло-русой волнистой, свисающей до плеч копной волос. У него глаза как затоптанное пламя, мокрый шмыгающий нос, а вместо ногтей – обгрызенные когти. Ни к чему пояснять, что второй – это мой брат. Волф, пес, полнейший.
Еще леди-полицейская.
Ну и я.
Исхожу слюной.
– Погнали!
Какой-то, не побоюсь этого слова, полудурок орет в динамики и пускается сыпать кличками собак с такой скоростью, что я едва разбираю слова. Там бегут Жвачка-на-Подметке, Словарь, Без-Добычи, Злюка и Просто-Пес, и все они впереди Ты-Сволочи, который взбрыкивает на ходу, будто крыса с мышеловкой на заднице.
Толпа вскакивает.
Орут.
Напарница восхитительна.
Кругом вопят.
– Давай, Главарь! Главарь!
Поправляют:
– Он Словарь!
– Чего?
– Словарь!
– А… Давай, Главарь!
– Ай, ладно!
Толпа бьет в ладоши и орет.
Роскошно, говорю вам. Роскошно она выглядит. Темноволосая.
Тут, наконец, наш крыс отделывается от мышеловки и немного нагоняет.
Руб и коп ликуют.
Они орут, едва не поют от восторга.
– Давай, Ты-Сволочь, жми, Ты-Сволочь!
Собаки, как одна, мчатся по дорожке за смешным механическим кроликом, а толпа на трибунах – чисто сбежавший каторжник.