Против Рубена Волфа
Шрифт:
– Правда?
– Правда… Хочешь, проверь. Мы пойдем во двор и поиграем в «один кулак». – Руб смотрит на меня. – Перелезем и заберем Пушка, чтоб не брехал. Ему нравится смотреть с нашего двора, так ведь?
– Он любит, да.
Мне остается лишь подтвердить. Старика Пушка сердит как раз то, что он по другую сторону изгороди. Ему надо быть рядом, чтобы хорошо видно. Тогда все в ажуре. Он или наблюдает с интересом, или ему становится скучно, и он засыпает.
– Что еще за Пушок? – спрашивает Перри
– Увидишь.
Мы с Рубом и Перри встаем и идем на задний двор. Мы надеваем по перчатке, Руб лезет к соседям и через забор подает мне Пушка, и «один кулак» сейчас начнется. По лицу Перри я понимаю, что ему нравится.
У нас по одной боксерской перчатке, но шпиц Пушок требует внимания и поглажки. Мы наклоняемся и гладим шавку-малявку. Перри смотрит. По виду он из тех, кто одним пинком отправит собачку вроде Пушка отсюда на Луну. А оказывается, не такой.
– Псина – позорище, – объясняет ему Руб, – но мы должны за ним присматривать.
– Иди сюда, парень.
Перри протягивает руку Пушку понюхать и сразу нравится ему. Пушок садится рядом с Перри, а мы с Рубом тем временем начинаем нашу игру в «один кулак».
Перии доволен.
Он смеется.
Лыбится.
Смотрит с любопытством, как я первый раз лечу на землю.
И радостно треплет Пушка, когда второй.
Хлопает в ладоши, когда я крепко угощаю Руба в челюсть. Славно так втыкаю.
Минут через пятнадцать мы останавливаемся.
– Ну, говорил я тебе? – спрашивает Руб, и Перри кивает.
– Покажитесь нам еще немного, – спокойно распоряжается он, – только поменяйтесь перчатками.
Похоже, он напряженно думает. Потом наблюдает, как мы с Рубом вновь тузим друг друга.
С не той перчаткой труднее. Мы оба пропускаем больше ударов, но мало-помалу входим в ритм. Описываем круги. Руби выбрасывает кулак. Я подныриваю. Отскакиваю. Прохожу на ближнюю. Хлесь! Достаю в подбородок. И еще по ребрам. Он отвечает. Дыхание у него жесткое, его кулак обдирает мне скулу, потом попадает в горло.
– Прости.
– Норм.
Мы продолжаем.
Руб приваривает мне под ребра, вышибает дух. У меня вырывается беззвучный подвизг.
Руб стоит.
Я тоже, но сломавшись пополам.
– Прикончи его, – командует Перри.
Руб выполняет.
Первым, придя в себя, я вижу уткнувшуюся мне в лицо собачьежуткую морду Пушка. Потом я вижу Перри, он лыбится. Потом вижу Руба, он встревожен.
– Я нормально, – говорю ему.
– Молодец.
Они подымают меня, и мы возвращаемся на кухню, Руб с Перри садятся. Я валюсь на стул. Такое чувство, что сейчас отдам концы. По краям поля зрения какая-то зеленая кайма. В ушах шелест помех.
Перри показывает на холодильник.
– Точно пива нет?
– Ты что, алкаш, или кто?
– Просто люблю иногда хлопнуть
– Ну… – говорит Руб прямо, – у нас нет.
Ему слегка не по себе, что он меня вырубил, я вижу. Я вспоминаю, как он говорил: «В жизни меня не волнует ничего, кроме…»
Перри решает вернуться к делу.
Его слова как гром среди ясного неба.
Слова такие:
– Я бы взял вас обоих.
Руб удивленно сопит и трет нос.
Перри переводит взгляд на Руба и поясняет:
– Ты… – и лыбится. – Ты умеешь драться. Факт. – Потом смотрит на меня – А у тебя есть стержень… Глядите, о чем я еще не рассказал – чаевые. Люди бросают деньги тебе в угол, если видят, что у тебя есть стержень, а… Кэмерон, правильно?
– Угу.
– Вот, у тебя он железобетонный.
Силясь сдержаться, улыбаюсь. Горе с чуваками вроде этого Перри. Ты их ненавидишь, а все равно им улыбаешься.
– Ну и вот как все будет. – Он смотрит на Руба. – Ты будешь выигрывать бои и станешь звездой, потому что ты проворный, молодой, и у тебя корявый, но почему-то симпатичный череп.
Теперь и я смотрю на своего брата. Оглядываю его, и это все правда. Он хорош собой, но на странный манер. Какой-то внезапный, грубый, зазубренный. Какая-то пролетная красота, которая больше вокруг Руба, чем на нем. Скорее, ощущение, ореол, что ли.
Перри смотрит на меня.
– А ты? Тебе, скорее всего, придется огребать, но если драться будешь честно, не липнуть к канатам, то баксов до двадцати будешь собирать: публика увидит твой стержень.
– Спасибо.
– Не за что благодарить. Я говорю, как есть. – Дальше без обиняков: – Так соглашаетесь, нет?
– Не знаю, как вот с братом, – признается Руб осторожно, – он, конечно, держит удар у себя за домом, но это не то, что получать каждую неделю от какого-то чела, который хочет тебя убить.
– У него каждый раз будет новый противник.
– И что?
– Большинство там хорошие бойцы, но есть и полное ни рыба ни мясо. Просто сильно нуждаются в деньгах. – Перри жмет плечами. – Как знать. Малыш может и победить раз-другой.
– Какие другие опасности?
– Вообще?
– Угу.
– Вообще, такие, – он перечисляет, – крутые ребята смотрят матч, и, если ты сливаешь поединок, они могут тебя порешить. С этими ребятами приходят классные девчонки, и, если ты до них дотронешься, тебя могут порешить. В прошлом году копы чуть не накрыли старую фабрику в Петершэме, где мы проводили бои. Если они тебя поймают – порешат. Поэтому в такой ситуации – беги.
Перри ужасно доволен собой, особенно последним замечанием:
– Но самая страшная опасность – это кинуть меня. Если так сделаете, я вас порешу, а я – это хуже, чем все остальные вместе взятые.