Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
Догнать... Вернуть...
Сказать кому-то слово...
И жутко Вам, что всё уже в былом,
А в будущем не видно и былого».
Игорь Северянин
Однажды Сергей Васильевич вместе с одной из своих бывших жён поехал из застольного города Челябинска в посёлок Атлян навестить временно гостившего там одного из своих непутёвых сыновей. До Миасса, будущей столицы Русского государства, доехали в электричке, там на вокзале. Необходимо было пересесть в атлянский автобус. Автобус набился битком, половина пассажиров, в том числе и Сергею Васильевичу со спутницей пришлось ехать стоя.
(Изумительную красоту уральских пейзажей необходимо
Автобус был, конечно, старенький, но бежал по пересечённой местности как молодой олень. На одной из остановок в автобус зашли ещё три пассажирки – молодые и, как на подбор, стройные, симпатичные женщины.
Утончённый знаток изысканных женских прелестей Сергей Васильевич поначалу не обратил на них своего особого внимания. Но потом вдруг заметил, что эти красотки, внёсшие в духоту салона аромат весенней свежести, о чём–то перешёптываются и... смотрят на него! Потом одна из них протиснулась поближе к Сергею Васильевичу, посмотрела на него и заговорила милым приятным голосом:
– Здравствуйте! Вы меня не узнаёте?
Серёжа внимательно (и с большим удовольствием) посмотрел на прелестную незнакомку (его спутница в это время окинула каким-то подозрительным взглядом их обоих и гордо так отвернулась).
– Н..нет, не помню.
– Мы же с вами жили в интернате на станции и даже обедали за одним столом.
– Боже мой! – сразу рассыпался очарованный Сергей Васильевич. – Да вы же тогда были совсем маленькой девочкой, первоклассницей! А сейчас с Вас только картины рисовать!
– Ну вот, вспомнили, наконец. Вас же Серёжа зовут, правильно?
– Да, и я вас начинаю припоминать. Какое было весёлое, счастливое время! А вот ваше имя я, увы, позабыл... Столько лет прошло...
– Меня Надя зовут, а вот та моя подруга в белой кофточке – Лена. Она – тоже интернатская. Лена! Иди сюда! К нам поближе... (Спутница Сергея Васильевича демонстративно сдвинулась подальше... Да уж лучше бы Сергей Васильевич отправился один в эту поездку!).
У каждого человека редко, но бывают в этой жизни такие счастливые, наполненные каким–то радостным предчувствием, моменты в жизни... Увы, почему-то всегда они быстро заканчиваются. Через двадцать минут автобус остановился, и интернатские подруги, весело помахав вслед отправившемуся дальше по маршруту автобусу. Исчезли навсегда из жизни Сергея Васильевича, из жизни, состоящей сплошь из каких-то разнородных кусков, заведомо исключающих все признаки какого-то постоянства и стабильности. Остался Сергей Васильевич в автобусе один со своими семейными заботами... Ему была доступна только одна радость – вспоминать свою удивительную интернатскую жизнь...
В те далёкие пятидесятые годы автобусов, даже на очень важных государственных объектах, практически не было. Их функции выполняли так называемые «Коробки». Коробка делалась из фанерных листов, устанавливалась в кузов грузового автомобиля, там же были и скамейки для пассажиров. И дождь не промочит, и любуйся во время поездки окружающими дорогу красотами... Да, кстати уж, если вам придётся как-нибудь, случайно, ехать в «коробке» или в кузове грузовика, никогда не держитесь руками за боковые борта... Потому что при поездке по таёжным дорогам иногда... того... пальцы отрубают (были случаи).
Асфальтированная трасса до посёлка ещё только строилась. Поэтому поездки и в Миасс, и в Чебаркуль были связаны с весьма немалыми трудностями. Очень часто приходилось выбираться из кузова и выталкивать застрявшую в липкой уральской грязи машинёшку (высокопроходимые «Уралы» появились в наших лесах немного попозже). Но Серёжа хорошо запомнил, что, какие бы ни были
При слове «интернат» у современной, паразитирующей на «благотворительной деятельности» публики сразу озабоченно нахмурятся лбы и возникнут образы брошенных детей, запуганных и болезненных сирот... Нет, наш интернат был совсем другим. Это был железнодорожный интернат, расположенный недалеко от старой станции Миасс, рядом с путями, там, недалеко от таликовой фабрики. Никаких брошенных детей и сирот в нём не было. В основном там находились дети путейцев, резвая и живая ребятня со всяких отдалённых разъездов, полустанков, словом отовсюду, где просто и не могло быть школ. Жили в одноэтажном мрачновато-тёмном здании, а учиться ходили в обычную школу №22, расположенную на одной из Ильменских гор. На выходные и праздники все разъезжались к своим работящим родителям в таёжные и диковатые хутора.
Сам по себе интернат был небольшой. Состоял он из кухни, столовой (она же – читальный зал и место приготовления домашних заданий, трёх спален: для старших девочек, для младших девочек и одна общая спальня для пацанов. Да, умывальник тоже находился в здании, зато туалет был на свежем воздухе. Там же, рядом стояли и сарайки для хозяйственных нужд. В одной из них постоянно весело похрюкивали жирненькие свинки, кормящиеся отходами со щедрого интернатского стола.
Штат сотрудников был небольшим: пожалуй, не больше пяти: заведующая, воспитатель, повар, уборщица... да и детей-то было не так уж и много, примерно человек пятьдесят. Утром завтракали, шли на гору в школу, после школьных занятий обедали, делали уроки, потом ужинали и укладывались спать... У хитроумных детей всегда была масса свободного времени, которое каждый из «интернатских» использовал по своему, иногда весьма своеобразному, вкусу.
Из-за неблагоприятных погодных условий Серёжа попал в школу и интернат только 4-го сентября. Школа, как и интернат, была одноэтажной и старой, но состояла из двух зданий. Поскольку Серёжа всегда с удовольствием и непреходящим азартом учился всему новому, то он и здесь живенько окунулся в «мир знаний» уездного масштаба. После школьных занятий спустился с горы, заглянул на станцию и пошёл в своё новое прибежище – Миасский интернат. Как раз успел к обеду (Кстати уж. Кормили интернатских детей не просто хорошо, а замечательно: вкусно и разнообразно. Причиной этого, скорее всего, было то, что муж заведующей был каким-то очень большим начальником в Миасской системе торговли и общепита. А заведующая, хорошая женщина, хоть и появлялась в интернате не часто, но детей, видимо, жалела и любила. Словом, голодными «интернатские» никогда не были, всегда, даже в школе, отличались от других детей своей постоянной живостью, энергией, да и весёлым нравом).
Дети в таком интернате, естественно, были разновозрастные: от первого до десятого, выпускного класса. Серёжа наш был тогда семиклассником. Учёба всегда поддавалась ему легко, уроки он успевал делать в школе, поэтому всё остальное своё время он посвящал изучению окружающего мира: запоем читал все попадавшие в его руки книги и встревал (вляпывался) во всевозможные, иногда чреватые приключения.
Со спальным местом Серёжа определился ещё утром. Его койка стояла у окна, прямо выходящего на знаменитую Транссибирскую магистраль. Серёжа положил сумку с книжками на кровать и отправился в столовую, где уже начинался общий интернатский обед.