Против течения (сборник рассказов)
Шрифт:
Однажды даже соседка, Валюшка Боровая, зашла посмотреть художественный фильм, но, видимо, что–то осознала своим девичьим чутьём, и больше не приходила (Её защитник Андрюха уже в колонии парился на нарах). Но Серёжке и Оленьке и не было какого–то особого дела до других. Им и вдвоём было хорошо.
К первому сентября Серёжа отвез Оленьку и коляску, забитую разносолами, в Миасс к Марфе Сергеевне, а сам вернулся домой, состроил невинную мордочку и стал ждать приезда своей семьи, которая вскоре и приехала.
Мама с папой сразу обежали всё своё немаленькое хозяйство и остались весьма довольны: всё было в идеальном порядке. Оленька успела даже за этот месяц забить
– Серёжа! А что за Ольга жила тут у тебя, да ещё и по хозяйству помогала? (Успели соседки «обрадовать» маму этой новостью).
Но Серёжа не растерялся и бодро так, не моргнув единым глазом, проинформировал свою маму:
– А это, мама, тёти Мани дочь Ольга приехала к тебе в гости, а тебя уже не было. Она осталась отдыхать, ждала вас, а только вчера уехала домой. На работу надо.
Серёжа невинными глазами смотрел на свою маму, мама тоже внимательно к нему приглядывалась.
– Серёжа! У моей сестры Мани дочери Ольги нет. Мы как раз целую неделю гостили у неё. Все её дочери замужем и живут своими семьями. А кто тут у тебя жил, я даже догадаться не могу.
Мама печально замолчала. Серёже тоже нечего было сказать в своё оправдание (А чтобы вы посоветовали нашему находчивому герою сказать в такой очевидной ситуации?).
– Понимаешь, мама...
– Я – не дура, и всё понимаю. Кто эта Ольга, которая тут жила у нас и хозяйничала? Ты что, уже женился?
– Да что ты, мама! Я же ещё школьник!
– Ты не школьник, а бурбон! Быстро говори, кто она такая?
– Мама, понимаешь...
– Не верти хвостом, говори прямо и честно! Мы с отцом уже устали от твоего постоянного вранья.
– Её зовут Ольга. Она живёт в Миассе. Мам! Да она хорошая.
– А где вы с ней спали? Не в нашей комнате?
– Да нет, что ты! В моей. Вот тут – на полу. На полу летом спать лучше, прохладней.
– А что будет, сынок, если отец об этом узнает?
– Да нет, мама, это они тебе насплетничали, а к отцу они побоятся сунуться. Он сплетен не любит.
И тут мама посмотрела внимательно на своего изворачивающегося скользким ужом сына и слово в слово повторила Светочкино пророчество:
– Ну и дура будет та, которая надумает за тебя замуж выйти!
Хитроумный Серёжа сразу решил применить свою излюбленную и
хорошо опробованную тактику обходного манёвра.
– Мама! Мне надо ехать в Миасс. Начинается последний решающий учебный год. Надо взяться за ум и готовиться к поступлению в институт. Все силы надо отдать учёбе.
Но испытанный манёвр на этот раз дал осечку.
– А жить ты будешь у этой Ольги?
– Что ты, мама! Я снимаю комнату у бабушки Марфы. Зачем мне какая–то Ольга!
– Охо–хо! – простонала мама. – Только бы Вася об этом... не узнал.
Серёжа, чтобы избежать дельнейших навязчивых расспросов, сказал, что ему срочно надо в школу, и отправился... к Оленьке.
Итак, начинался новый, решающий для молодого поколения выпускников, учебный год. Обычно первого сентября проходят торжественные мероприятия с непременным участием новоиспечённых первоклассников и просидевших на школьных партах просто неимоверное количество «жопочасов» десятиклассников.
Наш, не вписывающийся ни в какие стандартные рамки, герой никогда не посещал массовые мероприятия и, тем более, никогда не принимал в них участия. И не потому, что считал себя выше и умнее этих ликующих и
Вот и на этот раз, услышав, ещё на подходе к школе громогласные звуковые признаки очередного школьного праздника, он спокойно подождал в переулке, пока коллективные шумы и руководящие возгласы прекратятся, отгомонившие толпы разойдутся по классам, школьный двор опустеет, и только после этого Серёжа неспешно, но деловито прошёл к своему классу.
На первом уроке классная руководительница определила круг первоочередных задач, стоящих перед десятым «А» классом.
Она также огласила список «наших лучших учеников», претендующих на получение золотых медалей. В этот «золотой» реестр вошло всего три человека: Вадик Фурман, Вульфик Жириновский и Наташа Баскова. В числе претендентов на серебряные медали было уже пять человек (к сожалению, все их фамилии оказались забыты нашей исторической наукой). Серёжа в списках жертв педагогического тщеславия вполне предсказуемо не значился (Вот так и проживёт он всю свою жизнь: в расстрельные списки не попал, пулю в затылок не получил – спасибо, дорогая Родина, и за это!).
Конечно, наш герой не расценивал школьное время как «бесцельно прожитые годы», однако, иногда он сожалел о том, что не проскочил эту мизерную, пустопорожную школьную программу экстерном, за какие-нибудь пять–шесть лет, а потом университет годика за два–три... и тогда перед ним была бы открыта прямая дорога к усеянному шипами креслу Генерального конструктора (Но жизнь, благодаря неисчерпаемой Мудрости Богов, ни остановить, ни повернуть назад невозможно. И это – Хорошо!).
Александра Семёновна вошла в класс гордой и величественной походкой властительницы дум и чаяний молодого поколения. Даже свою строгую школьную униформу она наконец–то обновила. Увидев невозмутимо сидящего на своей парте рядом со Светой Быковой Серёжку, слегка нахмурилась, но упрямо продолжила свой многолетний путь к вершинам педагогической славы и общенародного признания.
В конце урока Александра Семёновна свалила на головы обленившихся за каникулы учеников домашнее задание: Написать вольное сочинение на тему: «Как я провёл летние каникулы». Когда после урока Александра Семёновна с надменностью владетельной княгини покинула своих подданных, Серёжа подумал примерно следующее: «Нет, надо мне стать более миролюбивым, не портить отношений хотя бы с учителями, не связываться с такими самолюбивыми старухами как Александра Семёновна. Ведь она, в сущности, милая и добрая фея, случайно попавшая из далёкого девятнадцатого века в наш сумбурный и зубодробительный век. О чём я с ней спорю и что ей доказываю? Она же – просто другая. Пусть она обожает Маяковского и Есенина! Мне же никто не запрещает читать Бальмонта и Северянина! А какое у неё образование! Она же может преподавать не только русский язык и литературу, но и частенько подменяет заболевших учителей немецкого и английского языка. Сама она, правда, никогда почему–то не болеет. А может, просто на характере держится? Попробую я подружиться с этой замечательной старушенцией! А для этого надо написать просто блестящее домашнее сочинение. А что? Буду таким писателем, как Пришвин. Я же тоже люблю природу и окружающий нас мир. Зачем лезть в эти неразрешимые «мировые проблемы»? Начну писать о заповедных красотах, и у меня переведутся враги, останутся только друзья и поклонники моего живописного таланта... Всё, сегодня же и начну».