Против течения. Книга 3
Шрифт:
Майер ненадолго смутился. Было видно, что он ожидает от бывшего начальника любой пакости, но не подойти — означало проявить трусость. А тут ещё Иртек наклонился и что-то сказал ему, указав на Миру. Видимо предупреждал, что она может двигать камни. Услышавший слова Иртека Великий Хранитель взглянул на Майера и с насмешкой спросил:
— Что же ты, новоиспечённый Старший агент? Испугался связанного и пигалицу, которую можно соплёй перешибить?
Колдун усмехнулся, Окато как обычно спрятал лукавую улыбку в уголках рта. Лишь кукры стояли словно изваяния и ждали
Покраснев до корней волос, Майер спустился с помоста и приблизился к бывшему начальнику. Его лицо блестело от пота, глазки бегали.
«Какие у него плоские, пустые глаза», — подумала Мира.
Подходить вплотную он не стал, но Хадару это и не потребовалось. Он метко плюнул в лицо Майеру и с улыбкой заметил:
— Повернись, я в ушко добавлю.
Майера затрясло от гнева. Стыд, обида, злоба — всё это выплеснулось на его лицо, словно кипяток. Прорычав ругательство, он бросился на Хадара и с размаху ударил его кулаком в живот. Хадар рухнул на землю, согнувшись в три погибели. Майер добавил ещё несколько раз ногами. Дальше Мира была не в силах смотреть. Схватив взглядом правый каблук сапога Майера, она дёрнула его на себя. Майер взмахнул ногой, словно солист ансамбля песни-пляски и приземлился на зад.
«Пляшите», — приказала Мира его сапогам.
И Майер пошёл вприсядку вокруг Хадара, стелясь низко над землёй. По его лицу и шее градом катился пот, рот съехал набок, глаза выражали муку, но он продолжал плясать.
На помосте покатывались от смеха. Старик смеялся так, что чуть из кресла не вывалился, Окато хихикал беззвучно, прикрыв глаза-щёлочки, но продолжая за всеми наблюдать. Колдун просто ржал, запрокинув голову назад и показывая крупные белые зубы. Иртек боялся при таких важных людях хохотать открыто и давился смехом, побагровев от натуги не меньше Майера. Городские стражи смеялись в свои трубы. Только кукры продолжали стоять с непроницаемыми лицами. Ничто не могло их развеселить или огорчить. Всё человеческое стало им чуждо.
— Мира, перестань, ты убьёшь его, — сказал, наконец, Колдун. — Ты же не хочешь, чтобы у нашего Старшего агента разорвалось сердце?
«Хочу, — мысленно ответила она. — Будь моя воля, вы бы все у меня тут плясали».
Но всё же приказала сапогам Майера остановиться. Мужчина без сил рухнул на землю, судорожно ловя ртом воздух и держась руками за грудь.
Хадар с благодарностью улыбнулся Мире:
— Спасибо. Это было красиво.
— Посмот`гим... кто из... нас... будет смеять...ся последним, — пропыхтел Майер.
Великий Хранитель перевёл взгляд с Миры на Хадара и приказал одному из кукров:
— Этого в тюрьму. В нижние камеры.
На лице Хадара мелькнул страх, но он быстро взял себя в руки и придал лицу равнодушно-презрительное выражение.
«А что будет со мной?» — в панике подумала Мира.
Почувствовав на себе пристальный взгляд, она повернула голову и встретилась глазами с Колдуном. Мужчина едва заметно улыбнулся.
«Всё только начинается, дорогая», — говорил его взгляд.
Она резко отвернулась
— Пока, — в замешательстве прошептала Мира.
Насчёт Хадара она не сомневалась — он придумает, как выпутаться из этой передряги. На то он и Старший агент, пусть даже бывший. А вот про себя она знала только то, что осталась одна против стаи шакалов.
......
Старик сделал знак двум кукрам — крепким, одинаковым с лица парням. Те подошли к нему, бережно, словно фарфорового, поставили на помост и придерживая за руки, подвели к краю.
«Надо же, — подумала Мира. — Они и заботливыми могут быть. Не только убийцами».
— Великий Хранитель! — воскликнула Мира, боясь что он так и уйдёт, не выслушав её.
— Не тужься, после поговорим, — проскрипел правитель и приказал стоявшему в отдалении старому слуге: — Отведи её в комнату, дай всё, что нужно девице.
Затем Великий Хранитель повернулся к Окато и Колдуну, которые ожидали его со смиренным видом, бросил:
— Идём ко мне разговоры говорить.
Он кивнул кукрам. Те подставили руки под его тощий зад и осторожно спустили старика с помоста. А затем, как в гамаке понесли в дом. Окато и Колдун направились следом на почтительном расстоянии. Уже за ними, выстроившись в шеренгу по двое строевым шагом — кукры. Про Майера все как-то сразу забыли, и он заковылял следом, держась за поясницу.
— Господин Великий Хранитель, — робко воскликнул из-за спинки кресла забытый всеми Иртек. — А что с моим вопросиком по мокрозявам в Башне? Я людям обещал.
— Жди, — бросил тот, не оборачиваясь — За воротами.
Один из кукров сразу же отделился от строя, и подошёл к Иртеку.
— Не надо меня трогать! Я сам выйду! — болезненно воскликнул мужчина.
«Безукоризненные солдаты», — подумала Мира и невольно бросила взгляд в сторону, куда увели Хадара. Сколько сил, времени и средств он вложил в этих биороботов, сколько людей пустил в расход ради сохранения своей тайны — и всё для того, чтобы они служили другому хозяину.
Тем временем, Иртек с видом выгнанной со двора собаки пошёл к воротам. Кукр следовал за ним, и предводитель бунтовщиков нет, нет, да косился на него через плечо.
Услышав рядом шарканье, Мира повернула голову и увидела, что к ней подошёл старый слуга Великого Хранителя. Она хорошо его помнила по прошлому визиту к правителю. Это он показал ей в галерее портрет Великого Хранителя в молодости, и Мира узнала в том мужчину с голограммы, убившего беременную и её мужа.
— Здравствуйте, Прол, — сказала Мира старику.
Он не ответил, но она увидела, что ему приятно, что она помнит его имя.
— Идём, — сказал старик и первым направился к дому.