Против течения. Том 2
Шрифт:
Развалясь на лавке и заложив руки за пояс, восседал Разин. Около него на первом месте сидели Васька Ус, Шелудяк, Алешка Каторжный, Фрол Разин и Кузьмин. Дальше к дверям расположились есаул Уса – Топоров и сотник Харитонов, Савельев и Терский и перебежавший царицынец Дружинин. Черноярца не было – он послан был на разведку.
– Ну, круг, решай по казацкому обычаю, что теперь делать? – говорил Разин.
– Плыть против течения по Волге, захватить Саратов, Самару, Симбирск и идти на Москву, – предложил Кузьмин.
– Не
– Есаул говорит правду, – сказал Шелудяк.
– На Москву бы лучше, – подтвердил Каторжный.
– Нет, надо прежде Астрахань взять, – сказал снова Ус.
– Правда, взять Астрахань и идти потом вверх, – решил Разин. – А покуда мы будем брать Астрахань, ты, боярин, возьми Камышин, – обратился он к Кузьмину. – Коли возьмешь его удачно – и Самару брать тебе поручу.
– Сегодня же отправлюсь на Камышин, – отвечал Кузьмин.
– Теперь о воеводе и пленных речь, – сказал Шелудяк.
– Воеводу провести на веревке по улицам и утопить в реке, а дорогой пусть над ним потешаются царицынцы, кому есть охота, а прочих пленных оставить. Молодцы ребята, хорошо дрались, быть может, к нам пойдут, – решил Разин.
– И воеводу-то бы к нам перетянуть, – сказал Еремеев.
– Нет, это дудки, стар он, чтобы переменять службу, – отвечал Разин. – Ну, конец совету.
– Гей, вина!
Казак Болдырь принес вина.
Вошел Черноярец. Все бросились к нему с расспросами.
– Вести хороши и дурны, – сказал Черноярец. – Я по дороге захватил суда, шедшие из Москвы в Астрахань с хлебом и товаром, а что всего лучше – с ратными запасами. О рати я узнал наверное: рать из Москвы идет в Астрахань и дня через два будет здесь. Идут на стругах сот восемь стрельцов московских, с головой и сотниками московскими.
– За дело, атаманы. Прежде чем занимать Астрахань, мы разделаемся с московскими стрельцами, – сказал Разин. – Я с Черноярцем пойду на стругах, ты, Вася, иди с конницей берегом. Степка Дружинин тебя проводит. Ты, Шелудяк, и ты, Алексей, останьтесь в городе и ударьте на стрельцов, если они дойдут до Царицына. Воеводу сейчас же порешить.
Отряды вольницы выступили в поход.
– Зачем нас покидаешь, Степан Тимофеевич? – говорили царицынцы.
– Он едет на рать, что изменники-бояре выслали против нас, – отвечали им казаки.
На улице шумит толпа народа и направляется к Волге. По-среди толпы тащат связанного воеводу Тургенева. Он истерзан и почти без чувств. Три казака тащат его за веревку, повязанную поперек тела, а царицынцы толкают сзади и пинают ногами несчастного страдальца. Но вот и берег. Воеводу связанного бросают в Волгу. Кончились его страдания. Толпа стоит на берегу и глядит на круги воды, разбежавшиеся в том месте, где утоплен воевода.
Без всяких приключений
Взошло солнце. Был час седьмой утра. Александр стоял на носу струга и, по обыкновению, смотрел на Волгу, обращаясь по временам с вопросами к кормчему.
– Вот теперь, боярин, пойдет Ахтуба, она идет рядом с Волгой, – объяснял кормчий. – А вот подальше-то – Болдинский притон.
– Все это нужно мне осмотреть, – сказал Александр и подошел к Лопатину, который стоял посреди струга.
– Что ж, бери лодку и сколько нужно людей, – отвечал Лопатин, выслушав просьбу Александра, – в Царицыне я остановлюсь ненадолго, к утру поспевай в Царицын, там я буду ждать тебя.
– Антон, нагоним мы струги до Царицына? – спросил Александр своего кормчего.
– Как не нагнать, боярин, – отвечал кормчий, – теперь струги тихо пойдут, потому мелководье, а нам-то на лодке ехать шибко можно.
В небольшой лодочке с десятью гребцами и восемью стрельцами и Иваном Александр начал свои разведки. Осмотрел начала Ахтубы и Болдинского устья, сделал промеры, набросал заметки и карту на бумаге, осмотрел берега, где предполагалось строить укрепления.
Время прошло за полдень. Александр увлекся и почти не заметил, как начало вечереть: пора было возвращаться.
Ночь в этих широтах быстро сменяет день. Сумерек нет. Как закатится солнце, так и наступает ночь. Оставалось не очень далеко до Царицына. Лодка Александра быстро скользила по тихим волнам. Она обогнала какой-то тяжелый струг; Александр, стоя на носу лодки, весь предался обаянию чудной ночи. Но вот навстречу им плывет лодка, за ней другая. Лодки как будто боятся встречаться и отклоняются в сторону.
– Кто идет? – крикнул кормчий Александра, Антон.
– Свои, – отвечают с лодок. – А вы кто?
– Да ужто не узнал? – крикнул кормчий, узнавший голос пятидесятника Горнова.
Темнота мешала разглядеть проезжих, а близко они не подъезжали.
– Никак Антона, нашего кормчего, голос? – заговорили на лодке.
– Да, мы, я! – кричал Антон. – А я вас давно узнал. Что это вы не признаете, али память у вас отшибло?
– Да, отшибет небось после такой передряги! Ну, да подъезжай, слава богу, что нашли вас, – отвечал Горнов.
– Да говорите же, что случилось? – спросил Александр.
Стрелецкий пятидесятник Горнов перескочил в лодку Александра.
– Ну, боярич, поворачивай скорее опять в Ахтубу, да тише иди, а то беда, – сказал он.
– Да говори скорее!
– Чего говорить-то? Видишь, нас две лодки, ну и все тут, а отряда-то как не бывало.
– Где же он? Где Лопатин?
– Да говорю – все погибли, как есть все, остальные перешли к Стеньке.
– Как, Стенька здесь? – вскрикнул Александр.