Против течения. Том 2

Казанцев Николай

– Я и не просил о квартире, не до того теперь, пойдем к Симонову, – отвечал Александр.

На небольшом, со всех сторон окруженном надворными строениями дворе купца Симонова Александр встретил самого хозяина Алексея Симонова и того подкормка, который в прошлом году приезжал к нему на струге с объявлением о нападении разбойников. Последний тотчас узнал его и сказал об этом хозяину. Симонов бросился навстречу Александру.

– Ах, боярин, благодетель мой, вот радость-то! Бог привел свидеться, – говорил он, низко кланяясь Александру.

– Пускай

опять на квартиру, – сказал Александр.

– Ах, твоя-то фатера, боярин, занята; у меня в дому-то польский боярин, пан Ивницкий стоит, разве в мою избу изволишь, рад буду, изба просторная, с перегородкой, только народу много, – сыпал словами Симонов.

– Ивницкий! – чуть слышно сказал Александр.

– Да, Ивницкий, польский боярин, о Рождестве еще фатеру нанял. Хороший боярин: платит исправно. При нем много холопей, и дочь с ним живет. Славная боярышня. Да и сам-то боярин твою милость знает, – болтал Симонов. – Да вот и сама боярышня, – добавил он, указывая пальцем на крыльцо своего дома.

Александр обернулся и увидал вышедшую на крыльцо панну Анжелику. Она была одета в русский наряд, который был ей к лицу. Она была прекрасна. Казалось, она еще похорошела за эти три года.

– Да это панна Анжелика, – сказал купец, видя смущение Александра и думая, что он не узнает ее. Но Александр давно узнал, конечно, это была она. Она, которую он горячо любил и которая так жестоко отвергла его, заставив страдать целых три года. Она тоже узнала его.

– Здравствуй, Александр Сергеевич! – сказала она нежным голосом, от которого еще сильнее забилось сердце в груди Александра.

Они поздоровались как старые знакомые, но дальше не находили слов и молча смотрели друг другу в глаза.

– Астрахань в опасности, – сказал наконец Александр.

– Что такое? – спросила Анжелика.

Александр начал рассказывать о взятии Царицына и о разгроме московских стрельцов.

В ворота вошел пан Ивницкий.

– Ты здесь, пан, что же не идешь в хоромы? Милости прошу ко мне, – обратился он к Александру.

– Я зашел было сюда в надежде остановиться, не зная, что квартира занята тобою, пан, – отвечал Александр.

– И хорошо сделал, что зашел, пан, иди за мной, поговорим, а тем временем я пошлю Яна сыскать тебе квартиру. А ты покуда отдохни и закуси, – говорил ласково пан.

Они вошли в большую гостиную палату.

– Ты знаешь, Анжелика, мы в опасности, – сказал пан дочери.

– Да, пан Артамонов передал мне, но я не думаю, что опасность велика. По крайней мере, казаки не возьмут Астрахань, – отвечала Анжелика.

– Это так кажется всем, кто не знает казаков, а я их знаю, и воевода тоже, кажется, знает, – проговорил пан, покачав головою.

– Неужели же в самом деле опасность велика? – приставала к нему Анжелика.

– Нечего обманывать, опасность есть, – сказал пан. – Конечно, все будет зависеть от успеха битвы. Сегодня совет соберется

у воеводы, а завтра рать выступит в поход. Давно собирались ее послать, а теперь уж мешкать не будут. Я тоже поеду, – прибавил пан, немного помолчав.

– Ты, отец, едешь? – вскинула голову Анжелика.

– Да, еду. Но что ты это испугалась? Кажется, тебе не в первый раз провожать меня в поход, – сказал пан, взяв за руку дочь и ласково глядя ей в глаза.

– Мне что-то страшно: не езди, отец, – говорила Анжелика, ласкаясь к отцу.

– Нельзя, Анжелика: я недавно в русской службе, нужно же зарекомендовать себя, – отвечал пан, целуя дочь.

– А я останусь одна, мне страшно, – говорила Анжелика, опустя голову.

– Вот наш старый знакомый останется здесь, и он, в случае опасности, сумеет защитить тебя, – отвечал пан. – Не правда ли, пан Артамонов? – обратился он к Александру.

– Еще бы неправда! Я сочту за честь сделать услугу панне Анжелике, но, вероятно, и меня пошлют в Царицын, – отвечал Александр.

– Нет, назначение уже сделано давно. Едут большею ча-стью иностранцы, русские же офицеры остаются в городе, – отвечал пан.

Дальше разговор как-то не клеился. Анжелика была грустна. Задумчивы были пан и Александр. Пришел Ян и объявил, что квартира готова. Анжелика и пан простились с Александром очень любезно. Последний взял с него слово прийти проводить его завтрашним утром. Александр отправился на свою новую квартиру, находящуюся на одной улице с домом Симонова.

Вечером того же дня в доме воеводы князя Прозоровского ярко горели огни. У воеводы был собран совет. У крыльца воеводских хором толпились пристава, холопы воеводы и холопы приехавших на совет сановников Астрахани. Перед крыльцом стоял отряд конных стрельцов.

На городской площади собралась также толпа народа. Как ни старался воевода сохранить в тайне известие о взятии Царицына и разбитии казаками московских стрельцов, народ знал обо всем, и везде было только и речей что про Разина. В толпе виднелись и посадские, и стрельцы, и холопы, и торговые люди.

В хоромах воеводы идет совет, на площади также идут переговоры. Народ стоит кучками. Самая большая кучка столпилась около одного человека, с костылем вместо правой ноги. Бедно одет этот человек, на нем еще и сумка надета, видимо, это нищий. Но чем же он заинтересовал народ? Послушаем, что он говорит.

– Да, братья, не бить и не грабить вас идет Степан Тимофеевич, а освободить от воевод, губных и бояр и дать вам волю казацкую, – говорит он собравшемуся люду.

– Это верно, – отвечает один посадский, – обид мы от Степана Тимофеевича и от его казаков в прошлую осень не видали.

– Какие обиды! – говорил посадский Прохоров. – Я и до сего времени молю Бога за Степана Тимофеевича, кабы не он, давно бы я с малыми детьми по чужим углам шлялся.

Нищий боязливо оглянулся.

– Стрельцы идут, – сказал он.