Против течения
Шрифт:
Вот так всегда. Саше не хватает дипломатичности Алёшки. Тот подбирает слова, старается сказать что-нибудь приятное, а этот тычет в самое больное место.
– Ну, и старой тоже.
Чего я на Саньку обижаюсь? Разве в его возрасте я сама не была такой? Надо сказать, что мой муж Иван немало потратил сил на то, чтобы сгладить мою прямолинейность, которая «никому не нужна»! Потому с сыном мне было разговаривать с одной стороны труднее – кому же нравится голая правда? – а с другой стороны легче: я тоже могла не подбирать слова.
– Не только
Лешка на его месте непременно спросил бы:
– А как же папа?
И стал уверять, что тот меня очень любит.
Саша и не подумал так говорить, потому что знал, что я имею в виду.
– Знаю, – сказал он, – у меня тоже такое было.
– Тоже?!
У моего молодого сына? Которому едва исполнился двадцать один год!
– Пока у меня не было Кати, конечно, – поправился он.
Теперь я бросилась в другую крайность: из-за меня! Это всё из-за меня. Я плохая мать. Одному сыну я уделяла мало внимания, а другого избаловала. Всё, что со мной происходит, взаимосвязано. Я это заслужила…
– Мама, – позвал меня Саша, – ты задумалась, не отвечаешь…
– Сынок, я тебя очень люблю!
– Я тебя – тоже, – с некоторым удивлением отозвался старший. – Я чего звоню-то. Мы с Катей на дом уезжаем…
Это означало, что молодые супруги едут приводить в порядок свой загородный дом. То есть, убирать строительный мусор и то, что уже построено, «обживать». Первым делом ребята решили обустроить кухню и спальню, а остальное – по мере строительства, как получится.
– … Так что, если мы вдруг не услышим твой звонок, не волнуйся, мы заняты делом.
– Спасибо, Сашка, – невольно улыбнулась я заботливому тону. – Передавай привет Катюше.
– Передам. Она тебе тоже привет передает.
И вот сегодня я костюм опять надела. Зашнуровала кроссовки.
Потягиваясь вышел из спальни Иван.
– Доброе утро. Кто звонил?
– Саша. Они с Катей едут домом заниматься.
– А-а-а… А что это на тебе надето?
– Разве ты не видишь? Спортивный костюм.
– Костюм-то я вижу, а вот куда ты собралась?
– Пока только примеряю.
Ага, струсила! Язык не поворачивается сказать, что именно бегать.
– Решила в фитнес-клуб записаться?
– Решила бегом заняться.
Муж шутовски присвистнул.
– С чего вдруг?
– Вовсе не вдруг. Разве не ты сказал, что я раскабанела? Вот я и надумала, привести себя в такую форму, чтобы мужу нравиться. А то куда это годится. Разъелась до пятьдесят второго размера. С сорок шестого.
Иван отчего-то взглянул подозрительно.
– Чего-то ты, мать, темнишь!
И снова – мать. Нет, этого уже не исправить. Ну, в смысле, не заставить Ивана относиться ко мне по-другому.
Даже если я похудею, он будет смотреть на меня такими же равнодушными глазами, и так же будет меня звать.
Кстати, а почему бы и мне не звать его: отец? Наверняка ему не понравится. А то я все Ванюша,
Муж на автомате, ещё толком не проснувшись, вернулся в спальню. Я уже знаю, ещё минут десять полежит и придёт на кухню завтракать. Сам себе в тарелку положит кашу, чайник вскипел – нальёт чаю, так что я выскользнула из дома и быстрым шагом направилась к парку, где у нас бегают спортсмены всех возрастов.
Утро было замечательное. Я бежала по парку и слышала, как среди зелёной листвы деревьев распевают какие-то пичуги. В воздухе ещё пахло утренней свежестью, и если за оградой парка шелестели шинами ранние автомобили, то пыль сюда не долетала и дышалось мне легко. Я прикидывала, что буду считать «кругами» и сколько пробегу сегодня. Скажем, три круга. Или четыре.
Мимо меня проехали два велосипедиста и прокатила на роликовых коньках молодая пара студентов, держа за ручки сумку, в которой спал грудной младенец.
Собственно, это был даже не городской парк, а так называемый дендрарий сельхозакадемии, который независимо от принадлежности посещали все жители близлежащего района.
Стали появляться и другие бегуны. Один очень толстый мужчина, который дышал шумно, как паровоз. И пот катился с него градом. Да, красота требует жертв. Или красота, или здоровье. Когда тебе килограммов сто пятьдесят… Кстати, а что же я не взвесилась перед бегом? Теперь мой эксперимент в чистом виде уже не будет столь точным. Ничего, если я похудею за сегодняшний день на пятьсот граммов, пусть они будут у меня в запасе. А с завтрашнего дня начну считать!
Я только начала бегать, ещё не зная, надолго ли мне хватит дыхалки, но уже почувствовала, как с меня как будто начала слезать старая высохшая шкурка. И под нею, обнажилась, задышала молодая нежная кожа. Почему-то казалось, что сейчас я устану, начну тяжело дышать, но нет, я продолжала бежать, словно с моих плеч свалился груз, который так долго не давал мне жить!
Глава пятая
Но до чего же быстро я «сдохла»! Такие слова в отношении себя я употребляла нарочно, потому что и сама не ожидала, что по части физической формы настолько слаба. Да у меня её и нет, физической формы!
Как там пел Высоцкий? «Я на десять тыщ рванул, как на пятьсот, и спекся!» Вот и я выдохлась. Думала, только стану на дорожку в парке, так и побегу, как молодая газель. Однако, поплелась, тяжело дыша и останавливаясь, как больная корова…
Хорошо, что перед тем, как бежать, я кое-что на тему занятий бегом почитала. В таком вот случае, если во время бега я не смогу что-то сказать, не сбивая дыхания, мне было разрешено перейти на быструю ходьбу, что я с удовольствием сделала. Но, посматривая на часы, я всё-таки постаралась бегать-ходить пятьдесят минут, потому что организм, как объяснялось в популярной литературе, начинает сжигать жиры только через тридцать-сорок минут.