Противостояние I
Шрифт:
Помолчали. Потом Катя ухватила его за рукав куртки и притормозила. Они оба невольно ускорили шаг, когда начался этот неприятный разговор.
— Не спеши, Саш. Давай ещё немножко погуляем? Погода хорошая.
Не сговариваясь свернули с дорожки ведущей к общежитию. Пошли на второй круг. Через некоторое время она подала голос:
— А с вами можно?
— Куда «с нами»? К Вере Ненашевой?
— К Вере. Кстати, чего это она вас пригласила? Вы что, подружились?
— Ну я же довольно долго её проблемами занимался.
— Проблемами? Я думала у неё только гемангиома.
— Ну да, она была её главной
— На теле? Она что, раздевалась при тебе?
— Конечно. А как без этого?
— Ну и как?
— Что как?
— Выдержал? Не завалил её?
— Выдержал, не завалил. Она же моя пациентка. Руссо студенто! Облико морале!
Они посмеялись. Став серьёзным, Саша вернулся к её вопросу.
— В гости к Вере? Неудобно, Кать. Я уже сказал, что приду с Лидочкой. Не могу же я привести вас обеих? Или сказать Лидочке, что я тебя вместо неё с собой беру? Это было бы очень некрасиво. Так люди не поступают, даже если они просто знакомы. А мы с Лидочкой не просто знакомы.
Она вздохнула, соглашаясь с ним.
— Ну да, не поступают... А почему с ночёвкой?
— Не знаю... Скорее всего, вино пить будем, а дача у них далеко за городом. Мы же все там несовершеннолетние. Она одноклассников собирает. Как в город на электричке возвращаться? А если патруль или дружинники? Неудобно может получиться, если отцу Веры вмешиваться придётся.
— А кто у неё отец? Шишка какая-то?
— Угу, шишка. Первый секретарь обкома партии.
— Ого! Ничего себе! Так ты из-за этого?
— Я из-за Лидочки. На той вечеринке соберутся дети довольно влиятельных родителей. Хочу, дать ей возможность познакомиться с ними. Ей это может пригодиться. Она же в отличие от нас с тобой местная.
Глава 8. На обкомовской даче
20 марта 1971 г. После обеда
— Послушай… — высокий, красивый парень, которого все ребята звали Гариком, вдруг уставился на Сашку.
Тот сидел на корточках у костра и подсушивал для неё на веточке кусок чёрного хлеба. Как он хвалился — приготовленного по своему собственному рецепту: полито двумя сортами растительного масла и посыпано крупной солью. Они с Жанной сидели на лавочке прямо у Саши за спиной. Слева у ног Жанны на корточках пристроился у костра Петя с такой же веточкой с куском хлеба. Его он готовил для Жанны. Она его подруга.
Гарик стоял по другую сторону костра рядом со второй лавочкой, на которой сидели две другие девушки — хозяйка вечера Вера Ненашева и миниатюрная блондиночка с большими, круглыми очками, которые ей поминутно приходилось поправлять, потому что они сползали ей на нос. Её звали Настей. Насколько она поняла, Настя была приглашена, чтобы составить компанию Гарику. Или, наоборот, Гарик был приглашён, чтобы Настя не скучала. Судя по всему, они пока что не пара. Настя на Гарика смотрит, как на чужого.
Веры у костра не было. Пару минут назад она ушла в дом, чтобы спросить, как идёт подготовка к ужину и захватить для Насти плед, чтобы та могла укрыть ноги. Ей-то Сашка сразу плед принёс и даже укутал её всю, а после этого и Насте захотелось. Она в юбке пришла и быстро замёрзла.
В
— Послушай, — повторил Гарик, — а не тот ли ты Кузнецов, из-за которого мой дед в больницу попал?
— Не знаю… — ответил Сашка, не глядя на него, — Вообще-то, из-за меня ни дедушки, ни бабушки пока что в больницы не попадали…
— Не ври! У вас в институте что, очень много 16-летних Кузнецовых учатся?
Сашка ответил не сразу. Сначала поднялся на ноги и передал ей ветку с нанизанной на неё горбушкой хлеба. Тихо предупредил, что она горячая, а потом зашёл к ней за спину и положил руки ей на плечи. Только после этого ответил Гарику.
— А как фамилия твоего деда?
— Софронов. Сергей Иннокентьевич.
Сашка кивнул:
— Понятно. Твой дедушка попал в больницу не из-за меня, а из-за своего собственного страха, так что не нужно на меня наговаривать.
— Какого страха? Что ты врёшь?
— Я не знаю, что он о том случае рассказывал, но ещё раз повторяю: он получил инфаркт из-за своего страха. И давай закончим на этом!
— Нет, не закончим! Ни фига себе!... Как ты можешь дальше ходить в институт после того, что ты там учинил? Забыл, что кроме моего деда ещё кое-кто в тот день пострадал? Причём тот товарищ не просто пострадал, а умер! И убил его ты! У тебя, вообще, совесть есть, Кузнецов?
— Имеется. Мог бы с тобой и с твоим дедом поделиться. А того мужчину убил не я, а опять же его собственный страх. И советую тебе перестать копаться в той истории. Правда в данном случае никому не принесёт радости, поверь…
Веры не было, когда этот разговор начался, но эту фразу Саши она услышала. Переспросила, подходя к ним:
— О какой правде ты говоришь, Саш? Что тут случилось, пока меня не было? Что вы такие хмурые?
Ответил ей не Саша, а Гарик. Голос его звучал возбуждённо.
— Знаешь, Вер, кого ты в гости пригласила?
— Знаю! — голос Веры звучал твёрдо. — Что вы не поделили?
— Этот твой Кузнецов прилюдно оболгал моего деда. Помните, я осенью рассказывал, что дед в больницу попал? Мы на дне рождения у Жанки были, по-моему. Так вот, это именно из-за него случилось! При большом стечении народа оболгал заслуженного человека, ветерана войны, коммуниста с 1939 года! У моего деда вся грудь в орденах!...
Саша перебил его.
— Ты бы остановился, Гарик! С твоим дедом я даже не разговаривал! Как я мог его оболгать? Единственное, что я сказал собравшимся в тот день у него в кабинете, это то, где он служил и чем занимался в тридцатых и сороковых годах! Точка! Если он считает, что я при этом солгал, пусть идёт в прокуратуру и жалуется на клевету! Или пусть прилюдно скажет мне об этом! Почему он до сих пор этого не сделал? Уже почти полгода с того дня прошло!