Противостояние
Шрифт:
— Хорошо, значит сработаемся. Завтра утром выступаем. Время — четыре ноль, ноль. Сбор здесь. Задача на сегодня: проверить экипировку, рацию, оружие, боезапас по максимуму.
И вдруг качнулась. Резко, неизвестно почему и как темно перед глазами на секунду стало, побелела, на лбу бисеринки пота выступили. Перевела дух, унимая сердце, что не с того, ни с чего бешено забилось, и глухо закончила речь:
— Задача на завтра: проста как теорема Архимеда — доставить детей из прифронтовой полосы
— Сколько человек? — деловито спросила женщина.
— Врач?
— Да.
— Двадцать один ребенок, одна женщина.
— Состояние?
— Без понятия. Могу только сказать, что мы можем привести больше детей, но не меньше.
— Ясно.
— Еще вопросы?
— У вас контузия? — взгляд совершенно спокоен, но к чему тогда спрашивает?
— Это имеет значение?
— Да. Я должна знать, какие медикаменты брать.
— На меня — никакие.
— Ясно.
— Хорошо. Еще вопросы.
— Сержант Шато, — выступил мужчина с загорелым, обветренным лицом и орлиным носом. — Идет вся группа?
— Да. К деревне, где мы должны забрать детей, двигается стрелковый батальон. Еще вопросы?
Все молчали.
— Тогда готовиться и отдыхать. Сбор здесь в четыре утра. Свободны.
Банга все это время внимательно следил за племянницей, курил невдалеке, и видел, как она пошатнулась. Это ему не понравилось.
— Как себя чувствуешь? — спросил, когда она подошла.
— Отлично, — заявила сухо. Артур промолчал и пошел в свой кабинет, кивнув ей, чтобы следовала за ним.
Вытащил из сейфа дела, положил папки перед девушкой:
— Ты должна знать, с кем идешь.
— Уже поняла — с надежными людьми.
— Да. И каждый смертник, Лена.
— Поняла.
— Откуда?
— Взгляды.
И открыла первое дело: Люсинец Мария Романовна, женщина — врач. Жена капитана погранвойск. Семья убита на глазах, муж пропал на заставе.
Лена закрыла дело и отложила папку в сторону.
Шаулина Дина Васильевна. Двадцать один год. Ленинградка.
Еще одно дело ушло в сторону.
Сержант Шато Ревазавич Наижмараидзе. Мать чеченка, отец грузин. На фронте пропал отец, погибли два брата.
Понятно. Папка легла в другую стопку.
— Быстро знакомишься.
— Ясно с первых строк.
— И что ожидать?
— И что ожидать.
— Ну, ну.
Часа не прошло, Лена уже знала, каждого в группе, как себя.
Банга ей хороший офицерский кортик в ножнах выдал:
— С днем рождения.
— Прошел.
— С прошедшим.
Девушка сталью любовалась — звенит. Доброе оружие.
— Спасибо.
— Отдыхай.
В четыре ровно группа погрузилась в машину.
К вечеру была на позиции, к ночи выступила в тыл.
Нужный
— Дети?
— В хате.
— Собирай.
— Так… А, — руками всплеснула, зашептала горячо, будто каялась. — Витечка с Ванечкой малы совсем, не ходят, а Ниночка заболела.
— Одевай детей и накажи, чтобы звука не было. Остальное наша забота.
Женщина закивала, засуетилась. Девушка на детей уставилась — худые, лица, будто морили их — в чем жизнь теплится? Но не сейчас жалеть — после.
Старшие, повзрослее малышей во что придется одевали и кутали, помогая женщине.
Вскоре Лена уже подхватила первого, в шаль замотанного, лет трех ребенка на руки Валеры Маликова передала. Тот Коробкову. Рекунов завернул девочку лет десяти, что болела и идти не могла, в одеяло, на руки взял.
— Тихо и бегом, — предупредила женщину.
Как выводить будет, понятия не имела, но что выведет, не сомневалась. Хорошо, что почти все дети ходят и смышленые. Ни слова не пискнули, хоть и явно перепугались.
Бегом, цепью, отстающих подхватывая — к лесу. Дальше темп не снижая, зажатые сопровождением. Шато ухнул филином — немцы. Вжались в сырую землю, пожухлую траву, детей накрывая.
Мужчина тенью скользнул, рядом с Леной распластался:
— Прямо пройти можно, но слева могут засечь.
— Бери двоих, зайди в тыл, отвлечете.
— Есть, — ужом пополз, прихватывая Маликова и Пашутина. Лена Семенову махнула — вперед давай и ползком, детей подтаскивая. Минут тридцать, слева в тыл стоящему взводу очередь ударила, бой завязался.
Детей подхватили и перебежками вперед, пока отвлекают. Дальше, проще — к своим окопам по проторенной тропе. Детей солдатам передали, потом сами слезли. А бой так и шел глубоко за леском слева, только своих автоматов слышно не было. Легли парни?
— Ну, и куда мне этот детский сад? — проявился капитан.
— В землянку и накормить.
А их уже кормили. Солдаты кто, что протягивали то одному, то другому ребенку. Люсинец больную девочку осматривала. И все в окопе — не дело.
— Может еще барыню им станцевать, лейтенант? Не сдурела, мать? — возмутился мужчина. Лену вздернуло:
— Надо будет и станцуешь! — процедила, зло глазами сверкнув.
— Ты мне еще поогрызайся, разведка, мать вашу, — сплюнул в сторону. — Как взяла, так и разбирайся, твоя головная боль! Навязали на голову.