Противостояние
Шрифт:
Наибольшие опасения вызывала приморская часть оборонительной линии. Для противодействия флоту противника и для обстрела местности в направлении устья р. Бельбек, совершенно не обстреливаемой с укрепления, на окраине Северной стороны, рядом с морским обрывом, были установлены две батареи: № 1 — с 8-ю 24-фунт, орудиями и № 2 с 6-ю 24-фунт, орудиями. Обе были соединены с Северным укреплением двумя траншеями, из которых передняя была приспособлена для ружейного огня, а задняя предназначалась для накапливания резервов.{396}
Море из врага превращалось в союзника. Это не Альма, для того, чтобы подойти к берегу и попытаться что-то сделать для поддержки своих войск, союзному флоту нужно было сначала «разобраться» с двумя сильными
Использовали на работах всех. На Северной стороне впервые массово задействовали 352 чел. из числа 44-й, 45-й и 46-й арестантских рот. В исторической литературе часто преподносят это событие, как нечто замечательное и выдающееся. На самом деле ничего такого в этом нет: эти люди и предназначались для использования, прежде всего, на тяжелых и опасных работах. Позднее, когда по приказу Корнилова их «расковали», большинство из них разумно использовали свой шанс стать свободными людьми: «…даже арестанты усердствуют».{397} Очевидец вспоминает, что их было много, «…и нам в диковинку было на них смотреть, как они в солдатских шинелях и в форменных шапках с бритыми лбами ходили по городу. Большинство из них усердно служили и трудились на батареях, многие определены были служителями при больных в госпитали, а некоторые, по старой привычке, пустились обворовывать дома, брошенные интеллигенцией, отправившей свои семьи внутрь России. Таких ловили, заковывали и отсылали в Киев, Харьков и др. места».{398}
В распоряжение Тотлебена и назначенного ему в помощь для общего руководства работами Истомина (как начальника над морскими батальонами) поступило 1200 матросов, а также саперы, гарнизон укрепления, чины 5-го резервного батальона Литовского егерского полка, 1-го рекрутского батальона, усиленного артиллеристами Двенадцати-Апостольской батареи.{399}
Так как этих войск было не достаточно не только для боя, но даже «демонстрации силы» 11 сентября Корнилов отправляет туда четыре десантных батальона во главе с капитаном 1-го ранга Варницким «…для усиления находившегося там гарнизона» и на следующий день еще 5 морских батальонов свезены с кораблей туда же.{400}
К 14(26) сентября войска на Северной стороне были размещены следующим образом. Северное укрепление (капитан 1-го ранга Бартенев): 6 морских батальонов (1-й, 2-й, 3-й, 5-й и 1-й десантный), 1 рекрутский батальон, 1 резервный батальон, 6-й саперный батальон, 5-й резервный батальон Литовского егерского полка, команды трех артиллерийских батарей (Михайловской, Двенадцати-Апостольской и подвижной №16 батареи), 3 арестантские роты (№№ 44, 45, 46). Всего около 6000 чел.
Правый ретраншемент (капитан 1-го ранга Варницкий): 4-я рота 2-го десантного батальона. батарея К.Л. Ильинского, 4-й десантный батальон. Сизопольско-Флорский батальон, 42-й и 45-й батальоны (последние 4 подразделения — в Сухой балке). Всего около 2200 нижних чинов.
Левый ретраншемент и у северной пристани (вице-адмирал Новосильский): 3 роты стрелкового батальона, 3-й десантный батальон, 4-й морской батальон. 29-й, 32-й, 31-й батальоны (последние 5 подразделений в балке у северной пристани). Всего около 3200 нижмнх чинов.
Кроме того: Константиновская батарея, 5-й резервный батальон Виленского егерского полка и прислуга у орудий батарей Карташевского. Волохова. Пестича и батареи № 4.{401} Примерно 800 нижних чинов.
Для поддержки войск на Северной стороне назначили 10 кораблей. На случай, если противник займет русские позиции и вынудит войска к отступлению, для его обеспечения были поставлены у пристани пароходы «Бессарабия», «Одесса», «Громоносец», «Эльбрус» и у батареи №4 — «Херсонес», «Грозный», «Владимир». «Крым».
Более детально расписывать расположение войск на Северной стороне нет смысла — они подробно указаны в сочинении Жандра.{402}
С
Корнилов, приняв начальство над расположенными на Северной войсками, резюмировал: «…С северной стороны ретирады нет; все, кто туда попал, ляжем на веки».{403}
12 (24) сентября адмирал издает приказ, в котором распределяет силы для отражения возможной атаки неприятеля. Своим начальником штаба он назначает Истомина, Жандра, флаг-офицера, отправляет на Южную сторону к телеграфу для связи с городом. Другие офицеры штаба получают наиболее ответственные задачи: подчинить и держать в готовности гребные суда в бухте (капитан-лейтенант Лихачев), следить за движением неприятеля в море и на суше, вовремя оповещая о нем установленными сигналами (капитан-лейтенант князь Барятинский, лейтенант Крюденер в помощь им мичманы Скарятин, князь Ухтомский и др.). Заведывание артиллерией доверяется штабс-капитану Пестичу. Все войска (видно, что Корнилов спешит, он несколько раз в приказе путает точные наименования частей) распределяются по оборонительной линии. Капитан 1-го ранга Бартенев становится начальником гарнизона крепости, но часть войск ему не подчинена. Ими командует только молодой подполковник Тотлебен. Он неприкасаем. Его роль обозначена, как наделенная исключительной самостоятельностью — «…заведывать всеми оборонительными работами; инженерным и саперным офицерам получать все приказания от подполковника Тотлебена».{404}
ПОЧЕМУ ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ?
Не удивляюсь совершенно, когда слышу вопрос: неужели союзники такие идиоты, что просто не пошли и не заняли Северную сторону со всеми ее фортами, оборонительными стенками никуда не годными, в считанные дни возведенными и слабо вооруженными батареями, а дали русским не только укрепится там, но и найти время для укрепления обороны с юга.
Однозначного ответа нет. С одной стороны действительно: военного гения не хватало не только русским, но и англичанам с французами, притом не известно кому больше. А на такое предприятие можно было решаться или имея дарование предвидения или просто наобум. Американец Делафилд, без сомнения детально изучивший все, что происходило под Севастополем, считает, что именно по причине нехватки военного гения у врагов, они не сумели справиться с «гениальностью Тотлебена».{405}
Но гений гением, а брать укрепление нужно было солдатам и офицерам союзных армий, которые только недавно выдержали тяжелый бой на Альме. Но никакая храбрость и личный пример «не в силах преодолеть того губительного огня, который в состоянии развить обороняющийся…».{406}
Союзники боялись русской артиллерии. Альма показала, что шутки с ней дорого стоят, и повторять атаку под градом картечи больше не хотел никто. Канробер, сам получивший удар осколками гранаты в руку и грудь, говорил после сражения, что именно артиллерийский огонь русских принес основные потери.{407} Только лишь взятие одной устроенной на скорую руку батареи обошлось захватчикам в несколько сотен английских жизней и истерику герцога Кембриджского.