Противостояние
Шрифт:
— Он и смотреть на меня не желает… — тоскливо воскликнула Хюмашах Султан, опустив глаза к рукам, сложенным на коленях.
— Я с ним поговорю, — заверила её мать, поднимаясь с тахты и расправляя полы одеяния. — Оставайся здесь, в моих покоях. У меня аудиенция с Ахмедом-пашой по поводу государственных дел.
Топкапы. Покои Нурбахар Султан.
— Сюмбюль-ага, — ухмыльнулась Нурбахар Султан, встречая в своих покоях евнуха, который склонился в поклоне.
— Госпожа, вы желали видеть меня?
—
— Госпожа, я перечить вам не смею, но подобные решения принимает Михримах Султан, — проговорил Сюмбюль-ага. — Если вы желаете устроить празднество, то просите её разрешения.
— Делай, что я велела! — процедила Нурбахар Султан, отложив зеркальце в сторону и высокомерно взглянув на агу. — Если будет нужно, я перед султаншей отвечу.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
Войдя в величественные покои, Сюмбюль-ага застал в них лишь Хюмашах Султан, сидящую на тахте у окна с печальным видом.
— Султанша, Михримах Султан нет в покоях?
— Она отправилась в Мраморный павильон, — ответила та, повернувшись к нему. — Что случилось? Быть может, я могу чем-то помочь?
— Дело в том, что Нурбахар Султан велела устроить празднество в гареме, но для этого нужно спросить разрешения его управляющей, то есть Михримах Султан.
— Я даю разрешение, — со спокойной властностью проговорила Хюмашах Султан. — А с валиде я поговорю.
Топкапы. Покои Сейхан Султан.
Темноволосая госпожа в спокойствии трапезничала за столиком, то и дело поглядывая с улыбкой на сыновей, сидящих рядом, когда взволнованная Зейнар-хатун явилась в покои.
— Госпожа, — поклонилась она. — Я из гарема. Принесла вам кое-какие новости.
Сейхан Султан бросила на служанку заинтересованный взгляд зелёных глаз.
— Нурбахар Султан велела устроить праздник в гареме! Ей это позволили.
— Праздник? — изумилась султанша, перестав есть. — В честь чего, интересно?
— Особого повода нет, — дернула плечами Зейнар-хатун. — Видимо, решила показать, что обладает властью подобное устраивать, пусть и с разрешения Михримах Султан.
— Это нам на руку, Зейнар, — довольно ухмыльнулась Сейхан Султан. — Михримах Султан, разумеется, на этом празднике будет присутствовать, как и Фахрие-калфа и Сюмбюль-ага, её свита. Покои султанши будут свободны. Вот и лазейка для того, чтобы письмо подложить.
— Вы правы. Я сделаю это, как только выдастся возможность.
— Пусть подготовят хамам, Зейнар. На празднике я хочу затмить всех султанш.
Вечер.
Дворец Хюма Шах Султан.
Сидя в холле дворца и наклонившись
— Султанша.
— Что-то ты долго, Фериде, — бросила на неё раздражённый взгляд та, отложив книгу. — Ты принесла отвар? Он должен помочь родить мне здорового ребёнка по словам лекарши.
— Принесла, — кивнула Фериде-калфа. — В Топкапы переполох, госпожа. Празднество устраивается.
— В честь чего? — заинтересовалась та.
— Неизвестно, госпожа. Кажется, в честь Нурбахар Султан.
— Тебя не просили передать мне приглашение?
— Нет, госпожа.
Шах Султан загадочно улыбнулась.
— Значит, обойдемся без него. Помоги мне собраться, Фериде. И вели готовить карету.
Топкапы. Покои Валиде Султан.
— Хюмашах! — раздавался недовольный голос Михримах Султан, которая смотрела на дочь недовольным взглядом. — Я столько раз просила не вмешиваться в мои дела.
— Что предосудительного в том, что я разрешила от вашего имени устроить праздник? — оправдывалась Хюмашах Султан, стоя напротив матери и спиной к горящему камину. — Пусть наложницы порадуются, а султанши, наконец, на время позабудут о своих интригах. Нам всем нужно отвлечься, валиде.
— Пусть будет так… — выдохнула Михримах Султан. — Но всё равно мне эта идея не нравится. Вчера был бунт, а сегодня праздник?
Гарем.
Весёлая музыка раздавалась в гареме, наложницы танцевали под неё, выстроившись в середине зала. Слуги разносили подносы с угощениями, слышался смех и, наконец, мрачная атмосфера покинула эти стены хотя бы этим вечером.
Нурбахар Султан улыбалась, лицо которой было скрыто вуалью, изящно прикрывавшей её красивое лицо. Она наслаждалась музыкой и радовалась тому, что этим вечером всё так легко удается. Но улыбка медленно угасла на её лице, когда она заметила Сейхан Султан, горделиво входящую в гарем в сопровождении Зейнар-хатун.
Она превзошла саму себя, облачённая в пепельно-коричневое платье с вызывающе открытыми плечами и спиной. Платье удерживалось тяжёлым, золотым ожерельем, к которому оно было пришито, а на тонкой талии госпожи изящно вились золотые листья, создавая вычурный необычный пояс. Темные густые волосы были распущены. Ухмыльнувшись изумлённым взглядам, Сейхан Султан огляделась в гареме, где с её приходом музыка затихла.
Сюмбюль-ага, стоящий у дверей вместе с Фахрие-калфой, склонился, как и все присутствующие, кроме напрягшейся Нурбахар Султан, и громко провозгласил: