Противостояние
Шрифт:
К о с т е н к о. – После смерти мужа вы ни с кем не связали свою судьбу?
К р о т о в а. – У меня дети… Дочери пятнадцать, это может ее травмировать… Сын уже взрослый, ему двадцать, он бы меня понял… Но девочка любила отца, вы понимаете, каково ей будет видеть в доме другого мужчину.
К о с т е н к о. – Простите за вопрос: у вас есть друг?
К р о т о в а. – Да.
К о с т е н к о. – Можете назвать его имя?
К р о т о в а. – Да. Он вдовец, так что я не нанесу ущерба его репутации. Это Розин Лев Павлович.
К о с т е
К р о т о в а. – Военврач в отставке.
К о с т е н к о. – Спасибо. Теперь расскажите, пожалуйста, по какому поводу к вам приезжал однополчанин Николая Кротова?
К р о т о в а. – Никакого повода… Расспрашивал, что у меня сохранилось от Коли, я ответила, что не помню, кажется, есть, давно не перебирала письма и альбомы.
К о с т е н к о. – Дальше…
К р о т о в а. – Он сказал, что Коля вроде герой, про него документы ищут… Назавтра снова позвонил, пригласил в кафе, добро рассказал про Колю, говорил интересно, потом я почувствовала его интерес ко мне как к женщине. Я дала ему понять, что этого… Ну, словом, я дала ему понять… Тогда он переключился на разговор о моей профессии.
К о с т е н к о. – То есть?
К р о т о в а. – Сказал, что к старости, когда вышел в отставку, начал…
К о с т е н к о. – Он был в форме?
К р о т о в а. – Да.
К о с т е н к о. – Сколько звезд было на погонах?
К р о т о в а. – Две больших. Как у Льва Павловича.
К о с т е н к о. – А не четыре маленьких?
К р о т о в а. – Нет, нет. Лев Павлович был военврачом, я знаю, что такое капитан второго ранга…
К о с т е н к о. – Сколько лет Льву Павловичу?
К р о т о в а. – А что?
К о с т е н к о. – Интересуюсь, когда он вышел в отставку?
К р о т о в а. – Я не помню… Давно уже… Ему шестьдесят восемь…
К о с т е н к о. – Простите, что перебил…
К р о т о в а. – О чем же я?
К о с т е н к о. – Не вы, а он… Переключился на разговор о вашей профессии, о его отставке, старости, о том, что он начал…
К р о т о в а. – Ну да! Вспомнила! Он сказал, что ездит в Коктебель, собирает там полудрагоценные камни: агат, аметист; набрал уже много, получил в наследство от покойной жены золото, спрашивал, где можно огранить камни, нельзя ли это сделать у нас – при торге есть мастерская по ремонту ювелирных изделий…
К о с т е н к о. – Вы отказали ему?
К р о т о в а. – Нет, отчего же, я обещала помочь…
К о с т е н к о. – Дальше…
К р о т о в а. – Когда я почувствовала его интерес ко мне как женщине, все стало плохо. Я дала ему понять, что мне это неприятно. Это был неловкий момент… Но потом снова все было вполне пристойно.
К о с т е н к о. – Сколько времени надо ждать записи на ремонт золотых изделий в вашей мастерской?
К р о т о в а. – Да никакой записи. Просто ребята медленно работают, они не на хозрасчете, а на твердом окладе, а я если попрошу – сделают сразу же.
К о с т е н к о. – И огранят камень, и оправят в золото?
К р о т о
К о с т е н к о. – Это разрешено законом?
К р о т о в а. – Если человек предъявляет паспорт, чего же в этом предосудительного? К нам многие приходят ремонтировать драгоценности, мы у всех требуем паспорт, а там прописка, номер отделения милиции – чего ж больше? Так можно всех заподозрить…
К о с т е н к о. – Это – упаси бог, это не надо. А вы документ капитана не посмотрели?
К р о т о в а. – Это неудобно… Если бы он сдал товар в мастерскую, я бы, конечно, проверила документы – даже у однополчанина покойного родственника…
К о с т е н к о. – В магазин вы с ним вместе заходили?
К р о т о в а. – Да. Он проводил меня на работу, посмотрел наши изделия…
К о с т е н к о. – Те, которые на витрине? Или вы показали ему некоторые вещи, не пошедшие еще на прилавок?
К р о т о в а. – Вы что, следите за мной?
К о с т е н к о. – Нет. Я просто смотрю на вас. И вижу, что вы волнуетесь. А волнуется тот человек, который чего-то недоговаривает. Я хочу понять, что вы скрываете?
К р о т о в а. – Ах, ничего я не скрываю! Я работаю в торговле тридцать лет, прекрасно знаю тех людей из ОБХСС, которые курируют нашу ветвь, у меня никогда не было трений с вашей организацией.
К о с т е н к о. – Скажите, а как удобнее транспортировать золото? В песке, слитках или изделиях?
К р о т о в а. – В слитках. Вы имеете в виду промышленную транспортировку?
К о с т е н к о. – В формах транспортировки я не силен. Я сыщик, а не хозяйственник. А был у вас никакой не однополчанин Кротова, а убийца, который трупы топором рубит…
К р о т о в а. – Вы это говорите серьезно?
К о с т е н к о. – Вполне.
К р о т о в а. – Господи… Я действительно показала ему несколько платиновых колец с бриллиантами, которые мы еще не пустили на прилавок, ждем конца квартала, бережем для выполнения плана…
К о с т е н к о. – У вас весьма точный глаз. Вспомните, пожалуйста, он очень внимательно разглядывал ваш кабинет? Ходил по нему?
К р о т о в а. – Он не вел себя как грабитель, который исследует толщину решеток на окнах… Мои окна забраны толстыми стальными прутьями, а сигнализация идет напрямую к вам…
К о с т е н к о. – А не спрашивал он вас, – с юмором, мимоходом, – не боитесь ли воров?
К р о т о в а. – Нет… Не так… Он сказал: «Вы тут как в бункере, полнейшая безопасность».
К о с т е н к о. – Вы возразили?
К р о т о в а. – Нет, я сказала, что если смогли ограбить банк, то уж нас, если захотят, подавно ограбят.
К о с т е н к о. – Вы материально ответственны?
К р о т о в а. – Нет. Заместитель.
К о с т е н к о. – У вас дома есть фотографии Николая Кротова?
К р о т о в а. – Школьные.
К о с т е н к о. – А письма?
К р о т о в а. – Да… Я не помню… Может быть…
К о с т е н к о. – Он знает ваш адрес?
К р о т о в а. – Нет.