Протокол «Сигма»

Ладлэм Роберт

– Она сказала вам, что у Герхарда Ленца не было детей? – Анна напряженно размышляла, сдвинув брови. – Я ничего не пропустила?

– Не-а. Он Ленц, и в то же время он не Ленц.

– Выходит, человек, известный всей Вене как Юрген Ленц, на самом деле самозванец…

– Выходит, что так.

– И в то же время кем бы он ни был, но эта старуха и ее пасынок, совершенно очевидно, до смерти боятся его.

– Несомненно.

– Но чего ради ему было становиться именно Юргеном Ленцем, выдавать себя за сына человека, пользующегося настолько дурной славой,

если он им не является? – сказала Анна. – Я не вижу в этом никакого смысла.

– Не забудьте, что мы говорим здесь не о каком-нибудь двойнике Элвиса Пресли. Дело в том, что мы действительно очень мало знаем, как в «Сигме» организована преемственность. Может быть, таким образом он закрепился в организации? Если допустить, что он выдал себя за прямого потомка одного из основателей и что это единственный путь, каким можно было туда пробраться.

– Из этого следует, что Юрген Ленц – это «Сигма».

– Похоже, что гораздо безопаснее считать так, чем отрицать такую возможность. И, исходя из того, что рассказал Шардан, когда дело касается «Сигмы», вопрос заключается не в том, чем она управляет, а в том, чем она не управляет.

Уже стемнело. Они очутились в многолюдном, плохо освещенном и казавшемся опасном районе. Дома здесь были выстроены из листового металла, с крышами из рифленого листового металла, выкрашенного в розовый, охристый и бирюзовый цвета.

Такси остановилось перед баром-рестораном, где шумели завсегдатаи, сидевшие за скрипучими деревянными столами или с громкими разговорами и смехом толпившиеся в баре. За стойкой бара висел на стене большой цветной плакат с портретом Евы Перон. Под потолком медленно вращались размашистые вентиляторы.

Они заказали эмпанадас [104] , каберне-совиньон «Сан-Тельмо» и бутылку агуа минерал гасеоса. Бокалы испускали въевшийся запах старой губки. Вместо салфеток на столе лежала нарезанная квадратиками тонкая оберточная бумага.

– Вдова подумала, что вы прибыли из «Земмеринга», – сказала Анна, когда они уселись. – Что, по вашему мнению, она могла иметь в виду? Какое-то место? Или компанию?

– Я не знаю. Полагаю, что место.

– А когда она упомянула «компанию»?

104

Empanadas – блюдо латиноамериканской кухни: блинчики с мясом или иной начинкой.

– Я решил, что это «Сигма».

– Но ведь существует и другая компания. Юрген Ленц – кем бы он ни был на самом деле – входит в правление «Армакон».

– Вы собираетесь рассказать этому парню, Мачадо, многое из того, что нам известно?

– Совсем ничего, – ответила она. – Я всего лишь хочу, чтобы он разыскал для нас Штрассера.

Они разделались с парой хумитас – пастилой из сладкой кукурузы, поданной на кукурузных листьях, – и кофе.

– Думаю, что от парня из Интерпола вряд ли можно ожидать серьезной помощи, – заметил Бен.

– Он отрицал возможность того, что Штрассер вообще мог жить здесь. А это очень подозрительно. Нацисты какое-то время контролировали Интерпол – незадолго до начала Второй мировой войны, – и кое-кто

считает, что эта организация так до сих пор не очистилась от них. Я не удивлюсь, если выяснится, что этот парень находится на содержании у какой-нибудь из этих рэкетирских банд, защищающих нацистов. Теперь ваш вооруженный священник…

– Мой вооруженный священник настаивал на том, что у него нет никакой связи со Штрассером, но я ему не верю.

– Готова держать пари, что он позвонил Штрассеру в тот же самый момент, когда вы вышли за дверь.

Бен задумался.

– Если он звонил Штрассеру… Что, если нам удастся каким-то образом организовать запись телефонных разговоров вдовы?

– Мы можем попросить Мачадо. Возможно, он или сам может устроить это, или знает, к кому следует обратиться.

– Кстати, об «обратиться». Вы знаете, как выглядит этот парень?

– Нет, но мы должны встретиться с ним прямо перед входом.

Улица была переполнена народом, отовсюду раздавалась хриплая, искаженная слишком сильным звучанием музыка – однообразный рок из расставленных прямо на тротуаре динамиков, какие-то оперные арии, танго из расположенной поблизости кантины. Портеньос [105] прогуливались по вымощенной брусчаткой Каминито – пешеходной улице, – толпились возле открытых прилавков развернутого прямо на улице рынка. Люди то и дело входили в ресторан и выходили наружу, натыкались на Бена и Анну, но ни один даже и не подумал попросить извинения.

105

Прозвище жителей Буэнос-Айреса.

Вдруг Бен заметил стайку молодых парней лет около двадцати – вернее, банду хулиганов из восьми, а то и больше человек. Они целеустремленно направлялись к нему и Анне, громко переговариваясь между собой, смеясь, пьяные от алкоголя и тестостерона. Анна что-то пробормотала Бену краем рта, но он не разобрал ее слов. Некоторые из парней смотрели на него и Анну с чем-то большим, чем праздное любопытство. Через несколько мгновений банда окружила их.

– Беги! – крикнул он и тут же получил удар кулаком в живот.

Он закрыл живот обеими руками – в этот момент кто-то ударил его в левую почку (ногой!) – и ринулся вперед, чтобы отбить нападение. Он услышал крик Анны, донесшийся, казалось, откуда-то издалека. Он был окружен со всех сторон, а его противники, хотя и были на вид подростками, похоже, имели некоторое представление о боевых искусствах. Он не мог вырваться, и на него сыпались удары. Боковым зрением он увидел, как Анна с неожиданной силой отбросила в сторону одного из нападавших, но в нее тут же вцепилось несколько рук. Бен снова попытался вырваться из окружения, но был отброшен назад градом ударов кулаков и ног.

Он заметил блеск ножей, и тут же лезвие полоснуло его по боку. Почувствовав резкую боль, он ухватил руку, державшую нож, резко вывернул ее и услышал визгливый крик. Он отмахивался ногами, как мог, яростно бил кулаками, несколько раз кого-то достал, но затем почувствовал сильный удар коленом в ребра и почти одновременно еще один удар коленом в живот. У него перехватило дыхание, он застыл, беспомощно хватая ртом воздух, но тут кто-то метко ударил его ногой в пах, и он сложился вдвое от нестерпимой боли.