Протокол "Второй шанс"
Шрифт:
Словно в каком-то сюрреалистичном сне, он возвращался домой по тому же самому пути, по которому около года назад ушел оттуда прямо на ножи.
Дурацкое зеркальное отражение – самым удивительным в нем было то, что он все еще был жив.
Дверь дома, - его дома, - открылась. Незнакомый раб-привратник, не издав ни звука, юркнул в свою каморку. Один из конвоиров с силой толкнул его в спину – и ребра прострелило болью. Только перелома ему сейчас не хватало.
– Иди. Август хочет тебя видеть, - бросил конвоир.
Август[1]…
Усмешка
Пусть и невозможно было предугадать, что смышлёный и серьезный сынишка Атии за каких-то несчастных восемь лет превратится в того человека, про которого он читал в чудом сохранившихся письмах Лепида[3] - казавшийся настолько незначительным, но ставший роковым, выбор все равно сделал он.
И только он нес за него ответственность.
Переступив через высокий порог, он прошел в залитый светом атрий. Визуально, внутри совсем ничего не изменилось – та же мебель, те же мозаики, украшающие стены, те же статуи по углам, - но в то же время, что-то было не так. Неправильно. Не на своем месте.
Дом, когда-то его собственный, теперь ощущался чужим. Сейчас он был здесь не хозяином, но пленником – и в этом была какая-то странная ирония.
– Отец! – непривычное слово[4] резануло слух, и он повернулся на звук.
Радостно улыбающийся Гай Октавий сидел в таблинуме, - его таблинуме, - и приветливо махал ему рукой. Он нахмурился. Слишком резкий контраст за каких-то несколько десятков минут. Октавий мог хотя бы немного постараться.
– Прости моих ребят. И меня. Я тебя не признал. Боги, да мне до сих пор трудно поверить, что ты жив! – Октавий выскочил из-за стола, подбежал к нему и замер, словно не решаясь обнять.
– Все в порядке, - отозвался Гай. На лице его не дрогнул ни единый мускул – и на так и не предложенный жест он тоже не ответил.
Лицо Октавия исказилось разочарованием:
– Ты мне не веришь, да? – виноватый взгляд проникал в самую душу, - Извини, пожалуйста! Я… Пойми, пожалуйста, в Городе сейчас такая обстановка… Здесь война, там голод, тут парфяне! Я… Принял тебя за одного из местных смутьянов! Прости! – голос Октавия сорвался на надрывный крик, а в глазах, казалось, даже встали слезы.
Как-будто два абсолютно разных человека. Тот, который был полчаса назад на рострах, ничем не напоминал этого – действительно похожего на сына Атии, и Гай не знал, что и думать.
Он похлопал Октавия по плечу и сказал:
– Все в порядке. Я тебе верю.
Этого оказалось достаточно для того, чтобы тот, шмыгнув носом, бросился ему на шею, так, словно абсурда и без этого не было достаточно. Однако, довольно быстро Октавий отпустил его и, смотря ему прямо в глаза спросил:
– Ты, наверное, голоден? – и было в этом что-то странное. Не в самом вопросе – в совокупности. Эмоции
Гай растеряно кивнул, - нужно же было что-то ответить, - и Октавий крикнул в сторону:
– Леарх, там в триклинии[5] все готово?
Из двери, что вела на кухню, выскочил раб, - кучерявый тощий грек, - и дёргано отозвался:
– Да-да, хозяин. Почти… Сейчас… - после чего тут же втянул голову в плечи и закрыл глаза, словно готовясь к удару.
Гай нахмурился. Хочешь узнать человека получше – посмотри на его рабов. Реакция Леарха была красноречивее любых речей Октавия – и он больше не был уверен ни в чем, кроме того, что с каждой секундой происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
Раб исчез на кухне снова, а Октавий махнул ему рукой, приглашая идти за собой. Так, словно он мог не знать, где триклиний в его собственном доме.
Они устроились за накрытым столом, - и только после этого предсказуемый и ожидаемый допрос начался:
– Ну давай, рассказывай! Как так получилось, что ты выжил, но четыре года о тебе не было ни слуху, ни духу?
Октавий изо всех сил старался, чтобы все выглядело как простая дружеская беседа, однако Гай все равно чувствовал повисшее в воздухе напряжение.
– Погоди, - он одним жестом прервал Октавия. В глазах того промелькнуло что-то, что он не успел распознать, но от чего стало не по себе, - Со мной были четыре человека. Двое мужчин и две женщины. Что с ними?
– О, не беспокойся, с ними все в порядке. Давай, как поговорим, я сам тебя к ним отведу? – слегка улыбнувшись, ответил Октавий.
Ложь. Гай слышал крик Джузеппе, а до того – видел, как на землю упал Стан. Как минимум с ними никак не могло быть «все в порядке» - и одного этого было достаточно, чтобы тонкий волосок, на котором держалось его доверие Октавию, опасно треснул.
Вслух, однако, он сказал совсем другое:
– Замечательно.
– Это все? Давай… - попытался было продолжить Октавий, но Гай снова его перебил – и снова в глазах Октавия ему почудилось что-то пугающее.
Сейчас ему не было до этого никакого дела.
– Октавий, что это было? Полчаса назад, на форуме. Что. Это. Было? – в его голосе звучали нотки стали.
Нельзя было сказать, что Гай совсем уж не был готов к увиденному. После того, как они с Витторией, путая следы и хватая самые подозрительные попутки, ухитрились выбраться из Германии и добраться до римской квартиры Джузеппе, он перечитал всю домашнюю библиотеку последнего - и это жертвоприношение не имело ни единого шанса ускользнуть от его внимания. Тогда его вполне удовлетворило объяснение Джузеппе, что это не более, чем искажение источников – масштабы устроенной Октавием резни все равно поражали, но хотя бы не отдавали настолько диким варварством и нарушением всех мыслимых и немыслимых традиций, - но сейчас, после того как он все увидел своими глазами, это объяснение уже не работало.