Протокол "Второй шанс"
Шрифт:
– Ну, давай, добей меня, - глухо отозвался он.
– Ал, - ощущалось, что слова даются ей с трудом, но она все-таки нашла в себе силы продолжить говорить, - Там к тебе люди ломятся. Парни из охраны их надолго не задержат.
– Кто?
– Пассажиры. Кажется, им надоело сидеть в неизвестности. Они требуют объяснений.
Волнения, пусть и неудивительные, сейчас были очень некстати. Впрочем, вряд ли Ал мог обвинить в них кого-нибудь, кроме себя самого – нужно все-таки было выделить время и проинформировать пассажиров о ситуации. Тем более,
Хорошая мысль всегда приходила в голову слишком поздно.
Ладно.
Ал тяжело вздохнул и поднялся с кресла:
– Скажи парням, пусть впускают. Мне есть, что им сказать.
– Но… - начал было Стив, но Ал его перебил:
– Буду импровизировать, что мне еще остается?
Мгновенно набившиеся в зал управления люди были в ярости. По одним только выражениям их лиц было легко понять, что они, вот уже четвертый день не имеющие понятия, что происходит, хотели одного из двух – или пояснений и какого-нибудь плана действий, или его крови. Третьего варианта не существовало.
– Минуточку внимания, - сказал он, примирительно поднимая руки вверх.
Голова уже закипала от лихорадочного обдумывания, какие из имевшихся у него на руках карт можно было наиболее безболезненно вскрыть перед общественностью.
Люди проигнорировали его призыв и продолжали кричать, делая любые попытки что-то им сказать невозможными.
– Я понимаю, вы хотите объяснений, но пока вы так кричите, я не смогу вам их дать! – закричал он во всю мощь легких – и это тоже не сработало.
Его в упор отказывались слышать.
– Тихо, я сказал! – разозлившись, рявкнул он в итоге - и в зале управления мгновенно воцарилась тишина, а несколько десятков пар глаз пристально уставились на него.
– Спасибо, - легко сбавил обороты он, - В первую очередь, я хотел бы перед вами извиниться. В вашем вынужденном информационном вакууме виноват я и только я. События последних дней развивались слишком стремительно не только для того, чтобы я успевал информировать вас, но даже и для того, чтобы оперативно транслировать всю поступающую информацию членам экипажа. Поэтому прошу вас не винить бортпроводников в том, что они от вас что-то намеренно утаивали – они и вправду знали не больше вашего.
По толпе пронесся гул, но он более не был злым – скорее растерянным. Вероятность того, что сейчас его будут бить, возможно даже ногами, стремительно снижалась.
– Далее. По поводу сложившейся ситуации, - Ал сделал небольшую паузу, пытаясь придумать, как сформулировать фразу получше, - Я понимаю, что это сейчас прозвучит совершенно безумно, но мы провалились во времени. В середину первого века до нашей эры. Нет, я не знаю как.
Весь его рассказ полностью уложился примерно минут в пять. Спасибо стараниям Анны, а также остатков римской группы высадки в лице Шимковой – большая часть несостоявшихся мятежников была и без того более-менее в курсе произошедшего. Поначалу люди несколько скептически отнеслись, разве что, к информации, что с ними на
Закончив, Ал обвел взглядом затихшую толпу:
– Вопросы?
Спустя несколько долгих мгновений тишины голос неуверенно подал молодой парень из первых рядов:
– Только один. А дальше-то что?
Не знаю! – правда чуть было не вырвалась изо рта Ала, но он вовремя себя остановил. Оказавшись по воле случая лидером этих людей, он не мог себе позволить ни малейших колебаний и уж тем более неуверенности.
– Высаживаться, - твердо сказал он, надеясь на то, что ничто в голосе не выдаст его, - С корректировкой на то, что там внизу нас никто не ждет.
Историю с непонятным сигналом, полученным Густавссоном после выхода из варпа, он в своем рассказе предпочел опустить, дабы не пугать людей еще сильнее. Она еще не успела стать всеобщим достоянием и по правде говоря, Ал надеялся, что так оно и останется.
Выйти на связь с кораблем не представляло никакого труда, при наличии технической возможности, и, если те, кто писал Густавссону, до сих пор этого не сделали – значит не хотели. А если не хотели – у Ала возникали большие подозрения касаемо их намерений.
Возможно, молчание было для них лучшим выходом.
– Высаживаться? – резко повернула к нему голову немолодая женщина, производящая впечатление учительницы младших классов, - Вы в своем уме, молодой человек?! Если все действительно так, как вы говорите, нам там не выжить! Нет, я не могу так рисковать моими детками, я отказываюсь!
Детками? Точно учительница. Учитывая то, как вели себя на борту ее подопечные, Ал сомневался в возможности конструктивного диалога с ней.
– Миссис… - начал он, и она мгновенно его перебила:
– Вообще-то мисс!
Оно и не удивительно.
– Хорошо, мисс…
– Дженкинс.
– Замечательно. Мисс Дженкинс, да, этот план рискованный. Да, шанс выжить далек от стопроцентного…
– Вот! Я…!
– Дослушайте!
– рявкнул потихоньку начинающий закипать Ал, - Но это хотя бы какой-то шанс! Если мы останемся здесь, все, что нас ждет – это медленная смерть от голода. По самым оптимистичным прикидкам – если мы сократим пайки до минимально возможных, еды у нас хватит не более, чем на две недели.
Женщина осеклась и испуганно посмотрела на него.
– Если ничего не делать, мы умрем. Без никаких шансов и альтернатив, - припечатал ее Ал, - Еще вопросы?
Остальным тоже понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя, но как только это произошло – они завалили его вопросами со всех сторон.
Когда он снова оказался в кабине, он чувствовал себя как выжатый лимон.
– Ну что там? – мгновенно вышел из прострации Стив, до того таращившийся в приборную панель без особой цели.