Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
Под этим доносом подписываются его тесть и несколько мирян. Неронову, лишенному всякой поддержки, без единомышленников, окруженному грубостью людей той эпохи, находящемуся под постоянной угрозой быть убитым за малейшую провинность, остается одно: он предоставляет Господу судить злодеев, а сам исчезает, не предупредив об этом никого, кроме своей жены. Так как Никольское было подвластно Троице-Сергиевому монастырю [166] , Неронов туда и направился. Разве не туда же стекались и паломники со всей Руси? Молодой человек отправился к святому Сергию и его ученику святому Никону просить помочь ему. Он молился, стоя перед церковью Св. Троицы, с такими горячими слезами, что один из служителей монастыря, проходивший мимо, сжалился над ним и повел его к себе в келью. Иван поведал ему о своих трудностях и чаяниях. На следующий день после всенощной его покровитель повел его к архимандриту, который всегда был готов помочь всякой скорбящей душе. Таким образом Неронов и был принят в ученики Дионисия.
166
В списке владений Троицкого монастыря
В эти годы, 1619–1625 [167] , Троице-Сергиев монастырь являлся своего рода центром религии и культуры возрождающегося Московского государства. Из двухсот монахов, находившихся там, правда, не все были примерными, но было достаточно и ярких индивидуальностей, и там Неронов получил возможность общаться с самыми замечательными людьми своей эпохи.
Келарь Авраамий Палицын заканчивал в это время свою историю Смутного времени [168] ; его последователь Александр Булатников повествовал о подвигах своего бывшего учителя Елеазара, праведного основателя Анзерского скита. Этот Александр, крупный землевладелец и влиятельный деятель, все время ездил взад и вперед от московского подворья в Троицкий монастырь, а также и в Соловки [169] . Антоний Крылов, один из справщиков 1616 года, был монастырским библиотекарем [170] . Впрочем, не исключается возможность, что это место тогда уже было занято Иоасафом Кириаковым, сыном протоиерея, который был и сам протоиереем в Балахне на Волге, возле Нижнего. В этой библиотеке было семьсот с лишним томов [171] . Благодаря этой библиотеке Герман Тулупов, земляк архимандрита Дионисия, бывший священник Старицкого прихода, мог выполнить ту огромную задачу, которую он себе поставил: написать жития святых на все дни года (Четьи Минеи). В житии царевича Димитрия он не преминул показать, что Господь покарал Россию, послав ей самозванца Гришку Отрепьева «с тем, чтобы она отреклась от всех своих грехов» [172] .
167
Вероятно, пребывание Неронова в Троицком монастыре относится именно к этому периоду, но уточнить дату и продолжительность его пребывания там нельзя.
168
Платонов. Древнерусские сказания. С. 224–225. Палицын уехал в Соловецкий монастырь, место своего назначения, только после 25 декабря 1620 года (ЛЗАК. IV. С. 94).
169
Скворцов. Дионисий Зобниновский. С. 368–374. Булатников был послан царем в Троицкий монастырь в мае 1622 года (Досифей. III. С. 117).
170
Крылов уехал в Москву в 1620 году в качестве главного справщика Печатного двора (Скворцов. Дионисий Зобниновский. С. 205).
171
Поступил в Троицкий монастырь в 1617 г.; с 1632 года до своей смерти (1644 г.) был хранителем библиотеки. Он провел там первую инвентаризацию: описал 742 тома (ЛЗАК. IV. С. 123).
172
Платонов. Древнерусские сказания. С. 453; РИБ. XIII. Стб. 885. Жития были составлены за период с 1627 по 1630 год.
Возможно, Неронов там и познакомился с Симоном Азарьиным [173] ; возможно, что он и помогал Наседке в составлении «Изложения на люторы» [174] . В Троицком монастыре сталкивались люди различных сословий, из различных мест, с самым разнообразным прошлым. Там было живо воспоминание о страшной каре Господней над Русью; и там тоже можно было убедиться в том, что реформа была необходима везде, причем надо было начать с высшего духовенства: ведь в это самое время пришлось уволить за склоки казначея Иосифа Панина [175] , и в то же время некий «эконом», которому бдительность Дионисия мешала заниматься своими корыстными делами, взял и ударил в храме по лицу своего настоятеля, и даже осмелился запереть его на четыре дня в келье [176] .
173
Он приехал в Троицкий монастырь в 1624 году (ЛЗАК. IV. С. 94 и след.).
174
В 1621–1622 гг. Наседка совершил путешествие в Данию; с Благовещения 1623 года он был в Москве. Но ему приходилось часто навещать Дионисия (Извеков. С. 89).
175
Панин был казначеем с 1611 по 1619 г. (Скворцов. Дионисий Зобниновский. С. 363–364).
176
Скворцов. Дионисий Зобниновский. С. 366–374. Д. Скворцов предполагает, что этим «экономом» был келарь Булатников.
Но Неронов жил, в основном, в тесном контакте и дружбе со своим учителем, постоянно читая книги Священного Писания и неутомимо мо лясь во время
177
Материалы. I. С. 253.
178
Житие Дионисия, написанное Азарьиным (ГИМ. Синодальное собр. № 416. Л. 120–121).
Несомненно, что у Неронова именно под влиянием Дионисия окончательно сложилось мнение о необходимости реформы: в быту искоренить пережитки язычества и пороков; в церкви – восстановить достоинство и благолепие богослужения путем соблюдения уставов, правильного церковного пения и наблюдения за благоговейным поведением верующих. Самое же главное: нужно было создать духовенство, которое было бы на высоте своего положения. По всем этим пунктам у юноши были уже свои соображения, которые он начал претворять в жизнь: в силу своих знаний, опыта и морального авторитета Дионисию выпало на долю укрепить эти настроения, уточнить соответствующие мысли и превратить их в своего рода программу действий.
Есть все основания думать, что во время своих бесед они еще говорили и о необходимости исправления церковных книг, об их унификации, о сопоставлении их с греческими оригиналами; но недавняя неудача, постигшая справщиков в этом направлении, не позволяла рассматривать этот вопрос как неотложную задачу, а кроме того, молодой провинциал, без особого образования, жаждущий к тому же скорее действовать, и не мог так глубоко интересоваться этой проблемой. Но из уроков своего учителя Неронов вынес сознание того, что подобные мероприятия действительно нужны. Об этом ему пришлось особенно вспомнить позже, в конце своей жизни.
Дионисий довольно долго держал у себя своего любимца; потом, убедившись в его высоких качествах и в его горячем усердии, он написал патриарху письмо, где с похвалой отзывался о юноше и поручил ему же доставить это письмо. Филарет направил Неронова в Никольское-Соболево, на этот раз в должности дьякона; он снабдил его специальным посланием, направленным против клеветнических доносов; Неронову дано было право заключать их авторов в тюрьму вплоть до полного удовлетворения и возмещения убытков. Они, конечно, имели право отрекаться от своих злых дел и просить помилования. Неронов, со своей стороны, прощал их и добивался для них помилования. Только когда эти священники являлись в церковь для исполнения своих обязанностей в пьяном виде, он, на основании архиерейского распоряжения, выталкивал их из алтаря и выгонял из церкви и сам правил службу и наставлял народ [179] . Спустя год после второй поездки в Москву, он вернулся на место поставленным во священники и после этого его требования стали еще более жесткими.
179
Материалы. I. С. 255.
Однако, то ли потому, что в Никольском духовенство было неисправимо и развращено, то ли потому, что сам Неронов не пользовался достаточным авторитетом там, где его раньше знали как простого мирянина, принятого из жалости, – он не добился никаких реальных результатов: нападать на него не смели, но никто и не думал исправляться. И однажды, будучи по природе скитальцем, он забрал свою жену и покинул Никольское. Он дошел до Лыскова, или, во всяком случае, до тамошних мест. Путешествие было тяжелое: они прошли двести пятьдесят верст; но если спуститься дальше вниз по Волге, то там, в селе Кирикове, жил один праведник по имени Анания.
Этот Анания, о котором нам известно очень мало, несомненно, был замечательным человеком: у него был проницательный ум, он был очень просвещен в отношении Ветхого и Нового Завета и превосходно толковал Писание; с другой стороны, деятельный и великодушный, он приглашал к столу каждого странника; любил, когда нужно подать добрый совет; его жена Мелания была тоже очень гостеприимной и обладала большим умом [180] .
Почти в это же самое время один крестьянский юноша, который бежал из родительского дома в Макарьев монастырь по ту сторону Волги, часто переправлялся через реку для того, чтобы побеседовать с достойным пастырем; этот молодой человек был Никита – будущий патриарх Никон [181] .
180
О жизни Анании мы знаем только из жития Илариона Суздальского (Жизнь Иллариона, митрополита Суздальского). Вероятно, он родился между 1580 и 1590 годом (поскольку в 1652 г. он был слишком стар, чтобы принять патриаршество); в период между 1610 и 1630 г. он был священником в Кирикове.
181
Шушерин. С. 3–4. По-видимому, Никон находился в Макарьевом монастыре с 1617 по 1622 г.
Итак, Неронов был принят Ананией, он помогал Анании проводить церковные службы и учился у Анании понимать божественные тайны Священного Писания. Он довольно долго прожил в доме Анании, подружился с его старшим сыном Петром, затем, получив благословение Анании, снова отправился в путь по Московскому государству. Теперь он при обрел определенный круг знаний, твердо решившись пойти по пути священнослужения, чувствуя морально и духовно твердую почву под ногами; по-прежнему полный энергии, он направился в столицу всей этой области: Нижний Новгород.