Протопоп Аввакум и начало Раскола
Шрифт:
В то время как в начале патриаршества Иоасафа ограничивались тем, что воспроизводили без изменения книги, имевшие хождение при Филарете, новые справщики, не колеблясь, изменяли, исправляли, дополняли книги применительно к своим установкам.
1 ноября 1638 года приступили к подготовке одного Требника для нужд белого духовенства и другого для черного духовенства. В тот и другой Требник были внесены важные изменения [242] . Служба погребения священников была упразднена, как исходящая от попа Иеремии, болгарского еретика. И взамен были внесены целые новые статьи: о порядке крещения латинян и белорусов, запрет брить бороду и усы, служба, приуроченная к Новому году [243] , специальные анафемы, которые должны были произносить принявшие православие лютеране. Многие церковные службы были удлинены из-за добавления новых молитв: ранее ектении во время крещения состояли из 13 прошений, теперь же их было 21, Для бракосочетания была одна ектения, состоящая из 11 прошений, за которой следовали две молитвы, теперь же были введены 2 ектении, из коих одна состояла из 15 прошений с добавлением трех молитв [244] . Были также изменения в обряде соборования и освящения воды. Везде были введены более длинные молитвословия.
242
Речь идет об изданиях: Требник иноческий. М.: Печатный двор, 20.07.1639 и Требник мирской. М.: Печатный двор, 20.07.1639 (Зернова. С. 52–53. № 145, 146). – Прим. ред.
243
И, наоборот, в это время исчезает средневековой обряд, который, очевидно, сочли недостойным, а именно: пещное действо, которое разыгрывали в Успенском соборе за неделю до Рождества, оно уже больше не упоминается после 1639 года.
244
Голубцов. Прения о вере. С. 111–117; Николаевский. Московский Печатный двор // Христианское чтение. 1890. II.
Наконец, к Требнику добавили только что вышедший из печати Номоканон, напечатанный в Киеве в 1624 году Захарием Копыстенским. Это было первое московское издание Номоканона, ценной книги, предназначавшейся для духовников. Даже в Номоканон внесли исправления: была изъята исповедь, так как она уже в своей традиционной форме существовала в Требнике. Изменена была статья 210, ранее предписывавшая во время проскомидии приготовлять пять просфор, вынутых: первая Агничная, вторая – в честь Божией Матери, третья – за святых, четвертая – за живых и пятая – за умерших [245] . Отныне надлежало служить на семи просфорах; четвертая просфора заменялась тремя: за духовенство, за царя и за верующих [246] . Никогда еще Требник – Служебник не были так основательно переделаны, так дерзновенно переработаны [247] .
245
См.: Номоканон. Киев, 1624. С. 88. – Прим. ред.
246
Павлов А. Номоканон. С. 56–62 [см.: Требник мирской. М.: Печатный двор, 1639. Л. 50 вт. счета. – Прим. ред.]. Указания, сообщенные древними текстами относительно количества просфор были противоречивы и неопределенны.
247
Иеромонах Филарет, сличавший разные издания Требника – Служебника начиная с 1592 до 1652 года, полагает, что самые большие изменения произошли между 1636 и 1639 годом (Филарет. Опыт сличения. С. 9).
Возникал вопрос и относительно крестного знамения, а именно: нужно ли вытягивать два перста, знаменуя Воплощение, следуя самому древнему русскому преданию, или же надлежит слагать три перста в честь Пресвятой Троицы, как это делают современные греки [248] ; вопрос этот возбуждал сомнения и ранее, и Собор 1551 года определенно ответил на них: «Если кто-нибудь не благословляет, как Христос, и не крестится двумя перстами, да будет проклят» [249] . Для ученых проблема была решена. Русские с Юга и Запада внесли в свои книги «Изложение православной веры» [Катехизис] Зизания, сочинение «Об образех», использовали «Книгу о вере» и другие сочинения, определяющие форму крестного знамения и его значение. Формула звучала так: «Соединять большой палец с мизинцем и безымянным значит изобразить тайну трех Ипостасей Бога единого в трех Лицах. Вытянуть же средний и указательный значит изобразить Господа нашего Исуса Христа истинным Богом и истинным Человеком». Москвичи придерживались гораздо менее точного описания крестного знамения, данного «Стоглавом», и умалчивали об этом в напечатанных книгах. Крестное знамение, столь часто повторяемое в повседневной жизни христианина, осуществлялось фактически по личному усмотрению. Если преобладающее большинство верующих творило крестное знамение двумя перстами, то были также и такие верующие, которые следовали новому обычаю, соединяя три перста. Эта свобода знаменовать себя крестом отвечала духу народа [250] . Такое разнообразие неприятно поражало справщиков, строго следовавших духу единства и церковного устава. Они приняли определение западнорусских ученых, и оно впервые было включено в Псалтырь, вышедшую из печати 15 ноября 1641 года [251] . Они добавили еще к Псалтыри «Наказание» наставникам, как учить детей читать, а детям, как учиться и понимать Священное Писание. Ученикам советовали читать не спеша, вникая в смысл, ибо дело Божие не терпит небрежности, а наставникам же они советовали продолжать свои занятия по Закону Божию вплоть до изучения грамматики [252] . Все эти добавления к книге, наиболее читаемой народом и имевшей в нем наибольшее хождение, стремились сделать веру более просвещенной, более разумной и вместе с тем более точно установленной и единообразной.
248
Самое точное историческое исследование (однако полное полемики) относительно «крестного знамения» принадлежит П. С. Смирнову: Смирнов. О перстосложении для крестного знамения и благословения; см. также: Каптерев. Патриарх Никон и его противники. С. 58–75; Голубинский. К нашей полемике со старообрядцами. С. 153–196. Дело, как кажется, сводится к следующему. Сначала греки крестились одним перстом, затем двумя; позднее, чтобы отличаться от несториан и монофизитов, они стали креститься тремя перстами. В конце ХIII века троеперстие в Византии доминировало. Русские унаследовали от греков двуперстие и в своем большинстве оставались ему верны. Однако новое крестное знамение не замедлило спорадически проникать даже и в Московию, во второй половине XV века по этому поводу завязались споры. Оба лагеря ссылались на одни и те же тексты (слово Феодорита [Кирского], историю о Мелетии [патриархе Александрийском]). В XVI веке Максим Грек и митрополит Даниил высказались за два перста в крестном знамении.
249
Стоглав. Гл. XXXI. С. 133.
250
Те, кто позднее захотели заменить двуперстие троеперстием, ссылались на крестьян, которые так крестятся. Дьякон Федор считал, впрочем, это разрешение вопроса плохим. «Есть же крестьяне, которые поклоняются солнцу», – говорил он, но самого факта он не отрицал (Материалы. VI. С. 28–29).
251
Это определение перешло в последующие издания Псалтыри, начиная с издания 31 декабря 1642 года (Каптерев. Патриарх Никон и его противники. С. 54).
252
Каптерев. Патриарх Никон и его противники. С. 95–96.
Печатный двор издал в Москве не только совершенно новые книги богослужебного характера, но также книги, предназначенные для домашнего благочестивого чтения. В 1640 году с 23 ноября по 5 декабря было специально к Николину дню 6 декабря наскоро выпущено Житие святого Николы. 18 ноября был отдан в печать сборник под заглавием «Маргарит», переведенный с белорусского, по Острожскому изданию 1596 года. В 1641 году появился первый выпуск первого полугодия Пролога, где содержались краткие жития святых на каждый день в продолжение целого года. То был большой труд, так как надо было объеденить две редакции Пролога, а также переделывать переводы, сделанные слишком дословно. Кроме того, надо было согласовать все с датами праздников по Иерусалимскому уставу. Так составили 980 памятей святых с повествованием об их жизни и 126 без житий. Москва, таким образом, получила более полные Четьи Минеи, чем греческая Церковь. Начиная с 1642 г. первый том был перепечатан, дополнен 25 житиями славянских святых, равно как и исправлен; в 1643 году появился второй том [253] .
253
Сергий. Полный месяцеслов Востока. I. С. 281–289 и Добавление 14. С. 181–191. [Во втором, исправленном и дополненном издании своего исследования архиеп. Сергий указывал, что славянский Пролог включал до 125 памятей без житий. См.: Сергий (Спасский), архиеп. Полный месяцеслов Востока. 2-е изд. Владимир, 1901. Т. 1. С. 344. – Прим. ред.].
12 апреля 1642 года царь направил в Копенгаген двух послов, чтобы предложить руку своей дочери Ирины наследнику датского трона Вальдемару. Этот брачный союз, чрезвычайно желанный, наталкивался, однако, на одно большое препятствие. Вальдемар был лютеранин. Жених должен был принять православие. Поэтому было бы неплохо обладать готовыми аргументами для защиты своей веры. Справщики, по своей собственной инициативе или же по требованию двора, составили сборник из избранных проповедей относительно почитания святых икон; к подготовке этого сборника приложили немало усилий. Он содержал двенадцать проповедей против иконоборцев разных эпох, его намеревались пустить в ход, дабы разбить и переубедить новых исказителей истинной христианской веры; проповеди были направлены против Лютера, Кальвина и Феодосия Косого, русского еретика XVI века [254] .
254
Сборник, сданный в печать 26 апреля, был закончен 26 августа. Это был сборник, содержащий 456 листов [Зернова. С. 56. № 161]. См. относительно него: Цветаев. Литературная борьба с протестантством. С. 101–104; Голубцов. Прения о вере. С. 118–119.
Но, и в особенности Наседка знал это прекрасно, непризнание образов, если оно и являлось самым возмутительным отступлением, не было все-таки единственной ересью западных. К тому же выяснялось все больше и больше, что Вальдемара не так-то уж легко будет убедить переменить веру. Ввиду возможных серьезных споров о вере думали, что было бы хорошо иметь целую систему апологетических положений. Таким сводом и явилась «Кириллова книга». Это был также компилятивный труд, составителем которого, по-видимому, был Михаил Рогов. Он внес в нее с небольшими изменениями [255] тринадцать из тридцати пяти глав «Изложения на люторы», книги, тогда еще неизданной. Остальное было непосредственно заимствовано из разных книг Западной и Южной Руси. Но все вместе составляло богатый арсенал для полемики, или, скорее, внушительную апологию московской православной веры – единственно чистой и ничем не запятнанной, чудесно сохранившейся, невзирая на последовательные отложения от Церкви армян-монофизитов, латинян-аполлинаритов, немцев-лютеран или кальвинистов, западнорусских униатов. Книга представляла собой как бы крик сердца целого народа, полный тревоги и страха и вместе с тем порожденный углубленным чтением духовных книг: восьмое тысячелетие от Сотворения мира, так думал автор, начавшееся сто пятьдесят лет тому назад, должно было увидеть Второе пришествие Христа, а до него – увидеть
255
В главе о крестном знамении было добавление – согласно Стоглаву, свидетельство в защиту двуперстия Феодорита и Мелетия Антиохийского.
256
См. относительно «Кирилловой книги»: Лилов. О так называемой Кирилловой книге; Каптерев. Патриарх Никон и его противники. С. 12–13 и примеч.; Цветаев. Литературная борьба с протестантством. С. 104–110; Харлампович. Малороссийское влияние. С. 118–119; Голубцов. Прения о вере. С. 119–124. Относительно продажи этой книги см.: Белокуров. Из духовной жизни московского общества XVII в. С. 152/15, прим. 64.
Патриарх Иосиф, возведенный на престол 27 марта 1642 года, не принадлежал к тем людям, которые могли воспрепятствовать этой деятельности: наоборот, он присоединился к ней, напечатав вскоре после своего посвящения замечательное «Поучение архиереям, священноинокам и мирским иереям и всему священному чину». Это была, без сомнения, компиляция писаний, необходимых в подобных обстоятельствах, извлеченных главным образом из «Кормчей»; книга сопровождалась многочисленными цитатами из Писания. Но тот факт, что эта работа была напечатана, являлся уже новшеством, свидетельствующим о совершенно исключительном желании видеть ее распространение; помимо этого, она совершенно преднамеренно подчеркивала некоторые духовные советы: выполнять церковную службу в должном порядке, согласно Требнику; произносить молитвы, не торопясь, спокойно и ясно; будьте опрятны, говорилось там, в ваших одеждах; исповедайте женщин только при открытых дверях [257] . Наконец, патриарх советовал царям избегать подражания иностранцам, что считалось причиной всех бед в стране. Это Поучение не имело ли косвенно также в виду ведущиеся переговоры о браке Вальдемара и Ирины? Совершенно очевидно, что в это время возникли если не конфликты, то пререкания между царем и некоторыми из его советников, а также лицами, стоявшими во главе тогдашнего религиозного движения [258] . Царь придавал такое большое значение этому браку, что, убедившись, что Вальдемар не изменит своей веры, обещал не настаивать на этом. 14 января 1643 года посол Марселис уехал из Москвы, чтобы засвидетельствовать это решение царя королю Христиану и вскоре, на основе данного согласия, была достигнута соответствующая договоренность. Но вот 4 марта в ответ на челобитную духовенства от одиннадцати московских приходов было приказано снести церкви, построенные «немцами» «близ русских церквей»; вскоре их не осталось ни одной, даже и вне стен Земляного города. Так было к моменту, когда Марселис 1 июня возвратился в Москву. Но политика снова одержала верх, и 13 июля царь разрешил построить лютеранскую церковь в пределах города [259] . С другой стороны, 24 августа отдали в печать «Кириллову книгу», самую большую движущую пружину в борьбе против ереси. 21 января 1644 года Вальдемар был торжественно встречен в Москве и ввиду того, что все препятствия были устранены, брак должен был вскоре состояться. Однако 7 февраля, вопреки принятым условиям, патриарх направил Дмитрия Францбекова, иностранца, перешедшего в православие, к датскому королевичу, чтобы он воздействовал на него и побудил его принять веру царя, царицы и их детей! Ригористы одержали верх: московское правительство, отказавшись от своего слова, старалось одновременно и удержать королевича, и заставить его не только отречься от своей веры, но и подвергнуться новому крещению через погружение [260] . Молодой королевич, задержанный в Москве против своей воли, дал в конце концов увлечь себя в прения о вере.
257
Голубцов дает в своей статье «Вступление в патриаршество и поучение к пастве Иосифа патриарха Московского» подробный анализ этого поучения (с. 144 и след.). Поучение было напечатано в 1200 экземплярах между 9 и 24 августа 1643 года (Голубцов. Прения о вере. С. 123, прим. 103).
258
Тем более, что царю приписывали намерение сделать королевича Вальдемара своим наследником в ущерб царевичу Алексею (Смирнов П. Правительство Б. И. Морозова. С. 4–6).
259
Цветаев. Протестантство. С. 77. // Речь идет о втором поучении патриарха Иосифа, озаглавленном «Поучение христолюбивым князем и судиям и всем православным христианам» и напечатанном в том же сборнике вслед за первым. См.: Сборник поучений Иосифа, патриарха Московского и всея Руси. М., 1642. Л. 16–40 об. – Прим. ред.
260
См. относительно этих происшествий: Голубцов. Прения о вере. С. 47–73.
Дебаты открыло короткое письмо патриарха Иосифа от 21 апреля. Через два дня Вальдемар ответил на него длинным трактатом, состоявшим из 21 статьи. Труд этот принадлежал пастору Матфею Фильгаберу. 23 мая появился ответ патриарха, в котором были широко использованы «Кириллова книга» и Сборник издания 1642 года. Затем на диспуте, который царь назначил на 28 мая, вопрос стал разбираться с нравственной стороны. Для участия в спорах царь специально выделил вместе со своим духовником Никитой ученых справщиков Печатного двора – Рогова, Наседку и их единомышленников. Их непримиримые взгляды в конце концов восторжествовали. Эти взгляды, кстати сказать, отвечали учению, установленному в 1620 году Филаретом в связи с мнением князя Шаховского, который в своем письме к царю считал смешанный брак дозволенным из-за соображений высшей политики. Позднее несколько греческих ученых-богословов осветили точный смысл слова «крещение»; был вызван из Костромы некий инок, уроженец Киева, и дебаты продолжались, несмотря на различного рода происшествия и временные перерывы, вплоть до июля 1645 года, и так-то царь Михаил умер прежде, чем пришли к какому-нибудь результату [261] . Юный датчанин был неумолим в своем отказе повторить крещение, бесспорно действительное, но российские богословы, оперируя своими правильными или неправильными доводами, умело и ловко представленными Наседкой (который смешивал затруднительный вопрос о крещении с общей критикой протестантизма), поддерживали, распространяли, прославляли положения, вошедшие в обиход церковной жизни на Руси со времен Смуты.
261
Там же. С. 126–320.
VII
Последние годы жизни Неронова в Нижнем
Если Неронов, провинциал и приходской священник, был занят в основном другими заботами, чем ученые справщики, то его желание очистить и украсить Церковь было общее с ними. Патриарх Иосиф был братом протоиерея во Владимире, следовательно, также провинциалом и сродни белому духовенству [262] . Наседка был другом и учеником Дионисия.
Неронов стал чаще приезжать в Москву. Он использовал свои столичные связи, чтобы дать ход своей программе действий. Если такое значительное лицо, как архимандрит Печерского монастыря Макарий, был низложен между апрелем и июлем 1642 г. из-за беспорядков и своей недостойной монаха жизни [263] , то это произошло, вероятно, по просьбе ревнителей благочестия.
262
Впоследствии он несколько раз одарит владимирские церкви (Виноградов П. История кафедрального Успенского собора. С. 90; Доброхотов. Памятники древности. С. 15–18). Относительно его происхождения см.: ААЭ. IV. С. 84. № 57; Голубцов. Вступление в патриаршество и поучение к пастве Иосифа. Его фамилия была, по-видимому, Дьяков (Савелов. Лекции по русской генеалогии. I. С. 13, без ссылок).
263
Печерский монастырь. С. 166. Назначенный в 1639 году архимандритом, он сначала выказал себя усердным священнослужителем, обличая неправильное поведение и мелкие ссоры своих собратьев, других настоятелей и протопопов (РИБ. II. Стб. 959. № 212).
Даже в самом Нижнем Неронов привлек на свою сторону одного из самых крупных купцов своего времени, именно Симеона Задорина [264] : в интересах своего дела он проникал повсюду, в частности к власть имущим. Благодаря милостыне богатых он продолжал одевать и кормить паломников и бедных. Чрезвычайные щедроты Задорина позволили ему предпринять перестройку Воскресенской церкви, добавив к ней каменные здания. К самой церкви с ее главным приделом во имя св. Иоанна Златоуста, любимого покровителя ревнителей благочестия, он пристроил трапезную с двумя алтарями: одним – посвященным св. Симеону, покровителю доброхотных дателей, и другим – посвященным св. Екатерине; вокруг он построил келии для инокинь, которых он тут же собрал. Постройка была закончена в 1647 году. Он открыл эру крупных каменных построек в Нижнем [265] . Строительство каменных церквей еще долго продолжалось после его отъезда из Нижнего; были построены церковь Успения Богоматери в Печерском монастыре, церковь в Благовещенском монастыре, церковь святых жен Мироносиц, церкви Преображения, Рождества Богородицы, св. Илии, св. Николы в Нижнем торгу; все это было построено между 1647 и 1656 годом [266] .
264
Задорин в 1646 году состоял в гостиной сотне, то есть был второразрядным купцом (Сборник Нижегородской ученой архивной комиссии. X V. 3. С. 46). Он торговал, помимо всего прочего, пермской солью, у него было несколько лавок и особняк в Нижнем, в Нижнем городе. Позднее он купил в Москве дом Посольского приказа (который затем был отдан иконописцу Симону Ушакову, очень подробную опись предметов интерьеров которого мы имеем). Он умер около 1662 года (Филимонов. Симон Ушаков. С. 86–90).
265
То есть чаще всего из кирпича, в противоположность дереву.
266
Гациский. Нижегородский летописец. С. 57 и след.; Храмцовский. Краткий очерк истории и описание Нижнего Новгорода. II. С. 81, 83, 86, 92.