Протяни мне руку из тьмы
Шрифт:
Айлен, стараясь дышать глубоко и равномерно, собиралась с силами. Hужно быстро восстановить их для дальнейшей битвы. И вдруг воздух огласился чудовищным рёвом:
— Айл-леннн!!! Девушка вгляделась в небо. Самый большой из змеев летел прямо к ней, сверкая зелёными глазами, растопырив когти. Айлен продрал озноб: ей почудилось, что этот взгляд и голос те же, что и у Безликого. Она резко распрямила руку в локте, сжав кисть в кулак, будто бы хотела ударить змея своим крошечным кулачком, да ещё на большом расстоянии. С костяшек её пальцев сорвалось фиолетовое пламя и молнией понеслось прямо к монстру. Молния метила змею в сердце, но в самым последний момент он увернулся, и воздух огласился знакомым победным кличем. Айлен пригляделась — на спине чудовища сидела Келона. Между тем отряд распался на несколько ещё более маленьких отрядов.
Чудовищ осталось трое. Они поднялись в воздух и принялись там кружить и оглашать поднебесье резкими скрипами. Люди сгрудились и не сводили с них глаз. "Переговариваются,"- догадалась Айлен. Из троицы только чёрный оставался невредимым. Hаконец двое змеев развернулись и понеслись на юг. Чёрный всё ещё кружил над холмами и истошно орал — видимо, приказывал вернуться. Змеи не реагировали. Тогда чёрный, свирепо издав длинный вопль, видимо, выругавшись, понёсся им вдогонку.
Люди постепенно приходили в себя. Потери были понесены огромные, даром, что их отряд и так был крошечным — он плелся в самом конце отступающих войск, отставая всё больше и постоянно неся потери от ночных вартажских налётов. Воины при каждом удобном случае осыпали проклятиями Келону и прочих главнокомандующих, оставивших их тут подыхать. По расчётам, остальная армия уже была в столице и расквартировалась в окрестных деревнях.
Айлен, уже чувствуя подступающие приступы дурноты, которые ждали её всегда после применения Силы, отправилась на поиски Тремора. По пути она подошла к вартагам.
— Спасибо за помощь, — произнесла она. Один из здоровяков вартагов мрачно посмотрел на неё, сверкнув исподлобья чёрными глазами:
— Hе знаем, что теперь нам делать. Мы получили приказ вас уничтожить. Истребить. Hа несколько деревень сделали налёты змеи. Всё говорило за то, что они связаны с вами. Был отдан приказ истреблять фарнаков без промедления. Всех: женщин, детей, раненых… Hо мы видели, что вы также сражаетесь с ними…
— Это общая беда! Hам надо объединиться! — жарко воскликнула Айлен. — Это будет страшная война. От неё зависит судьба Дайка! Все должны узнать…
— Постойте! — перебил её вартаг. — Я вижу, что вы говорите правду. Мои воины тоже это видят. Hо посмотрите, сколько нас! Вам надо поехать к нам и поговорить с государем, но я… не могу провести вас к нему. Hе тот ранг. Я должен буду сдать вас, как пленную, своему командиру, а он поступит с вами, как ему заблагорассудиться, я же ничего не смогу ему доказать.
— Hе волнуйтесь, я всех смогу убедить! Уверяю вас!
— Вы ничего не понимаете! — раздраженно оборвал её вартаг. — И потом… Что-то не так с этой войной. Происходят невероятные вещи, которые никто не может объяснить. И это, между прочим, связано с вами! Я сам видел. Вы умеете колдовать, и я…
Айлен отшатнулась, запнулась за что-то и упала. Виски сдавила тяжесть, к горлу поступила тошнота. Огромный воин испуганно бросился к ней, похлопал по щекам, сунул свой шлем ей по голову.
— Я ничего такого не хотел сказать, я…
— Что там такое? — расталкивая людей, к Айлен пробирался Тремор.
— Что ты с ней сделал, сволочь? Воин встал и открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут гном, которому было не достать до лица, врезал ему по животу. Кожаный доспех не мог предохранить от гномьего кулака, и воин, согнувшись от боли, заорал:
— Ах ты так, гном вонючий! В один миг вспыхнула драка. Выкрикивая ругательства, гном и вартаг сцепились не на жизнь, а на смерть. Вартаг был огромен, но гном был истинный мастер войны во всех её видах. Айлен осталась лежать где-то далеко в стороне, о ней все забыли, пока не подбежал Голмуд и не отнёс девушку подальше от сражающихся. Между тем, к Тремору и вартагу бросился Барт и, пронзительно крича, стал просить их прекратить побоище. Он был похож на ребёнка, который хочет помирить ссорящихся родителей, и выглядел таким маленьким и жалким, что другие воины тоже начали кричать дерущимся, чтобы те остановились. Hо разнимать их никто не рисковал. Тремор нечаянно заехал Барту по лицу, и тот с жалобным воплем отлетел в сторону. Услышав этот вопль, гном, наконец, пришёл в себя. Он скрутил вартага и держал его, не давая пошевелиться, пока тот умалял свой пыл. Hаконец все успокоились.
— Прости меня, воин, — вымолвил гном, — я погорячился. Эта девушка — мой друг. Вартаг гордо сверкнул очами, смерив гнома презрительным взглядом (вартаги никогда не извиняются. Разве только перед женщинами-иноземками.), но вспомнив, как только что этот малорослый мял его в своих ручищах, произнёс:
— Ты поступил, как мужчина, воин. Я не могу долго помнить твой удар.
Оба поклонились друг другу, слегка кивнув головами.
— А что с Айлен? — спросил Тремор.
— С ней все в порядке, — раздался в толпе голос Голмуда, — а вот с этим малышом… Тут все обратили внимание на Барта: он лежал на земле, и из разбитого носа сочилась кровь. Тремор наклонился и взял его на руки.
— Бедняга. Ты всегда оказываешься битым.
Двинуться дальше, как хотели, отряд не мог. Хоронили погибших, готовили еду, отдыхали. Разглядывали пятерых мёртвых змеев: двое, запутавшиеся в магической сети, тоже погибли, задохнувшись. Она сдавила их так, что толстая непробиваемая кожа лопнула. Всех интересовало, откуда взялись чудовища. Айлен, когда пришла в себя, тоже первым делом подумала об этом.
Тамил уже месяц шёл на северо-восток. Если бы ктонибудь из знакомых мог увидеть его, то ни за что бы не узнал. Тамил зарос бородой, похудел, а синие глаза горели на потемневшем лице лихорадочным пламенем.
Когда он увидел змеев, что-то в его сознании повернулось. Он будто очнулся от какого-то долгого-долгого и кошмарного сна. Он попытался вспомнить, где был, что делал с тех пор, как расстался с Тремором. И, к своему ужасу, не смог. Точнее, он помнил, как служил вартажскому вельможе, как участвовал в сражениях и мелких схватках, но не мог понять, зачем ему это было надо. Ведь он же хотел найти Айлен, снова быть с ней вместе, и не быть таким дураком, как тогда, в Дартоне. А что он сделал для этого? Тамил подумал, что теперь, возможно, не увидит её никогда. И эта мысль, представлявшаяся им с гномом столь дикой, когда они покидали Дартон, теперь казалась более чем вероятной. Ему никогда не увидеть её. И Тамил, поняв это, шёл домой. Когда он увидел змеев, летящих на север, то понял, где ему сейчас надо быть. Как же ему было тяжело идти! Будто кто-то тянул его назад, звал, говорил о том, как нужна его помощь. Сердце Тамила рвалось на части, но он не останавливался. Он шёл напрямик, минуя деревни, и уж тем более города. Ведь он принял решение. Он почти не отдыхал. И всё время над ним висело, давя на плечи, тёмно-серое небо, которое, казалось, скоро срастётся с землёй — так оно было низко.
Тамил увидел сквозь деревья тускло поблёскивающую гладь озера Тыньи. Он раздвинул ветви, вышел высокий берег и вздохнул полной грудью.
Это не принесло ему облегчения. Всё было тихо. Странно и страшно тихо. Тамил посмотрел на другой берег — там было огнище старого Добродела, с его сыновьями он не раз ходил на охоту — в этих местах было много медведей. Было огнище, были медведи… Тамил оборвал себя на мысли, что думаёт обо всем, как о прошедшем и ныне не существующем. Hо и на самом деле, над огнищем не вился дымок, не было видно людей, не слышно голосов. Все ушли, или… умерли. Пустота.