Провальное дело мальчика-детектива
Шрифт:
Гас передает Билли записку: «Почему мы сидим под крыльцом?»
— Потому что на данный момент мы не знаем, как нам спастись. Мы не знаем, когда и где нас отыщет мир зла. Мы не знаем, что надо сделать, чтобы зла больше не было. Так что нам остается лишь ждать и скрываться.
В густеющих сумерках, при тусклом свете последних лучей заходящего солнца, проникающих под крыльцо, мальчик-детектив лежит на боку и наблюдает за тенью от своей руки. Большой с указательным пальцы сомкнуты в кольцо, три остальных стоят прямо и чуть оттопырены. Он наблюдает за тенью и вдруг понимает, что тень изменилась. Он подносит руку поближе к бетонному фундаменту дома, представляя
Почему, когда мы становимся взрослыми, нас так пугают загадки и тайны? Не потому ли, что с возрастом наши миры превращаются в миры повседневной рутины, безопасности и порядка? Не потому ли, что мы утверждаемся в мысли, что знаем ответы на все вопросы — вернее, ответ всегда только один: никакое сокровище из тайника, никакой потайной ход, никакая зашифрованная записка не спасет нас от безысходной тоски в самый черный из черных дней? Почему мы так яростно сопротивляемся вере, что где-то рядом есть мир, о котором мы ничего не знаем? Неужели тешить себя надеждой — или даже иллюзией надежды — это страшнее, чем принять жизнь такой, какая она есть?
Совершенно подавленный, мальчик-детектив, принявший две таблетки ативана, лежит на диванчике в общей гостиной, где стоит телевизор, и смотрит «Полицейского-стажера».
В этой серии, которая называется «Зло повсюду», юный Леопольд Джонс был обманут бессовестным и беспринципным полицейским по имени констебль Адцкий. У Адцкого черная борода и очки в черной оправе. В своем роде он интеллектуал и считает, что преступления суть позитивное установление самой природы — чума, призванная уничтожить слабых и неприспособленных к жизни. То, что Джонс был обманут, становится ясно, когда он находит бомбу, заложенную в приюте для безработных, а констебль Адцкий готовится выстрелить ему в спину.
— Мне искренне жаль, что все так получилось, друг мой, — говорит констебль и вынимает свой маленький серебряный пистолет.
Леопольд Джонс, полицейский-стажер, медленно оборачивается, не желая смотреть злодею в глаза.
— Если будешь стрелять мне в спину, я не доставлю тебе удовольствия увидеть, как я корчусь у тебя под ногами, — говорит он и идет прочь.
Констебль Адцкий — актер играет поистине гениально — как будто замешкался в нерешительности. Он зачем-то вытирает рот и снимает очки в толстой черной оправе. Леопольд Джонс идет к полицейской машине с включенной белой мигалкой. Констебль Адцкий смотрит на бомбу, потом — на спину Леопольда, потом — снова на бомбу. И все это — под жуткие завывания скрипок. Вполне очевидно, что злого констебля терзают сомнения. А потом раздается выстрел, и молодой Леопольд падает на колени. По какой-то неведомой причине полицейский-стажер улыбается.
— Бедный глупый констебль, — говорит Леопольд, теряя сознание. — Теперь ты уже никогда не спасешься.
Эту серию мальчик-детектив видел уже не раз, но он все равно вздрагивает от испуга, когда констебль стреляет и бросает стажера умирать в канаве. Но Билли знает, что полицейский-стажер не умрет. Леопольд Джонс изучал восточную медицину, в частности китайскую акупунктуру и траволечение, когда служил офицером научного подразделения в Малой Азии после того, как отстал от своего отряда во время Британской миссии в Бирме, и знает, что в лондонских канавах произрастает особая плавучая водоросль, которая быстро и эффективно излечивает пулевое ранение в спину.
Билли глядит на мерцающий экран и думает: вот если бы и в жизни все было также просто! Он встает,
Мальчик-детектив думает: а бывают ли у полицейского-стажера такие мгновения, когда он себя чувствует безысходно одиноким? Он размышляет об этом долго и в итоге решает, что полицейский-стажер все-таки нашел способ бороться с мировым злом и при этом принимать себя таким, как он есть.
В самом конце серии, прямо перед финальными титрами, Леопольд Джонс целует жену и шепчет ей на ухо:
— Мир полон зла ровно настолько, насколько мы это ему позволяем.
Они сидят на станции метро и ждут поезда. Они наконец едут в отпуск, куда собирались поехать еще в позапрошлой серии.
Билли стоит перед телевизором и зачем-то хлопает в ладоши. В «Тенистом доле» царит тишина. Весь мир охвачен безмолвием. Билли надевает ботинки и мчится по коридору.
Двадцать восемь
По дороге на Готэмскую автобусную станцию мальчик-детектив сидит в автобусе впереди, рядом с кабиной водителя, и пытается придумать, что ему делать, когда он приедет на станцию. Выйдя на миг из задумчивости, он с удивлением видит, что напротив него снова сидит профессор фон Голум. Гул дорожного движения за окном создает шумовой фон и заглушает слова, когда Билли пытается заговорить:
— Профессор?
— А, мальчик-детектив. Мы встретились вновь.
— Я бы хотел у вас кое о чем спросить.
— Ты знаешь, что за ответ ты заплатишь жизнью?
— Как скажете, — шепчет Билли.
— Ну, тогда задавай свой вопрос.
— Почему люди творят зло?
Профессор кивает и дергает себя за седую бороду.
— Такова наша истинная сущность, как она проявляется естественным образом. Мир природы — это мир хаоса, отвергающего порядок, то есть, по нашим ошибочным определениям, мир природы — это прибежище зла. Мы аморальны по сути, аморальность заложена в нас изначально, и поэтому, когда мы творим зло, мы лишь проявляем свою природу — действуем, исходя исключительно из собственных интересов. Как нам удобнее, как нам проще. А если мы делаем что-то хорошее — поступаем по справедливости, жертвуем собственными интересами ради кого-то другого, — вот где самая великая тайна. Потому что подобное поведение противоестественно — гигантский шаг от инстинктов, обусловленных законами джунглей, к неведомой мудрости безмолвного милосердия, которое теплится в каждом из нас.
— Но почему? Почему вы лично творили зло? — вдруг спрашивает Билли.
— Потому что я не задумывался о последствиях, — отвечает профессор. — Вредить людям, жить исключительно злом — значит вступить в союз с хаосом. Но теперь этот же хаос постепенно меня разрушает.
— Прошу прощения?
— Теперь он управляет мною: моим телом, разумом и здоровьем. Моя левая рука уже не действует. Я дышу, а потом вдруг перестаю дышать. И я не помню, как выйти из этого чертова автобуса. Я катаюсь на нем уже много часов и не могу вспомнить, как его остановить.