Провальное дело мальчика-детектива

Мино Джо

— Мама, папа.

— Нет, Билли. Не надо. Ты справишься, мальчик. Я в тебя верю. Расправь паруса и держи штурвал крепче. Вперед и только вперед!

— Но, папа…

— Ладно, сынок, ты звони.

— До свидания, Билли.

Билли кладет трубку на место и смотрит на дневник Кэролайн. Он рассеянно листает тетрадку и натыкается на страницу с фотографией из газетной вырезки. Это они, все вместе, втроем — Билли, Кэролайн и Фентон — такие юные и счастливые, так хорошо улыбаются…

Билли кладет палец на лицо Фентона на фотографии

и легонько стучит по нему — медленно и печально. Потом поднимается из-за стола, убирает дневник в карман и идет к лифтам.

Семнадцать

В автобусе, по дороге с работы, мальчик-детектив открывает портфель и смотрит на дневник Кэролайн и ее набор для снятия отпечатков пальцев.

На крышке набора приклеена этикетка, на которой написано: «Собственность Билли Арго», — только «Билли» зачеркнуто, и сверху надписано «Кэролайн». Рядом с этикеткой — маленький отпечаток большого пальца Кэролайн. Билли смотрит на черный узор из тонких бороздок и вспоминает их нежную мягкость.

Мальчик-детектив стоит на крыльце, перед входом в маленький желтый домик, и звонит в дверь. Крыльцо скрипит у него под ногами. Дверь открывает необъятных размеров толстуха в желтом халате и синих пушистых тапочках. Она застывает с отвисшей челюстью и смотрит на Билли во все глаза. Ее губы дрожат.

— Это ты, Билли Арго? Правда, ты?!

— Здравствуйте, миссис Миллз.

— Он… он будет рад тебя видеть.

В данный момент — впрочем, как и в любое другое время — Фентон Миллз лежит в постели. Он явно страдает избыточным весом, причем в совершенно невообразимых масштабах. Его спальня похожа на комнату восьмилетнего мальчика: по стенам развешаны вымпелы и флаги футбольных команд, по полу разбросаны книжки комиксов. Одна стена сплошь покрыта газетными вырезками с репортажами о делах мальчика-детектива. Мама Фентона кричит из соседней комнаты, с волнением в голосе:

— Фентон, к тебе пришел Билли Арго!

Билли входит в комнату Фентона — медленно, словно с опаской. Смотрит на своего старого друга и улыбается нервной дрожащей улыбкой.

— Фентон, — говорит Билли. Фентон не отвечает, молчит. Он такой толстый, просто огромный, в белой с синем пижаме. В маленькой белой кроватке. Он ужасно смущается своей необъятной комплекции. Его взгляд нервно мечется из стороны в сторону, маленькие голубые глаза совершенно теряются на круглом, заплывшем жиром лице. Он боится смотреть в глаза своего старого друга.

— Билли, — говорит он наконец.

— Как я понимаю, это ты посылал мне шифровки.

— Не понимаю, о чем ты.

— Ты не посылал мне зашифрованные сообщения?

— Нет, не посылал.

— По поводу «абракадабры»?

Глаза Фентона блекнут, как будто подернувшись мутной пленкой. Он весь обмякает и тихо кивает.

— Мне надо было, чтобы ты ответил. И я не знал никакого другого способа, — говорит

он. — Я пытался с тобой связаться. Я все время пытался… Почему ты ни разу не перезвонил мне, Билли? Я звонил тебе в больницу! Однажды я даже пришел туда, но мне сказали, что ты не хочешь меня видеть. Почему?

— Я… я вообще никого не хотел видеть. Вообще никого. Извини.

— Билли, ты хоть понимаешь, что со мной стало? Посмотри на меня, ради Бога. Посмотри на меня.

— Я… мне очень жаль.

— И на похоронах… Ты даже не стал со мной разговаривать. Я пытался с тобой поговорить, но ты не стал со мной разговаривать. А потом наорал на меня, что это я во всем виноват. Билли, ты обвинилменя. Я вообще офигел.

— Фентон, пожалуйста. Прости меня.

— А почему я должен тебя прощать? Ты хоть понимаешь, какой ты гад?! Из-за тебя я себя чувствовал последним дерьмом, потому что мне стало казаться, что я сделал что-то не то… или повел себя как-то не так. Ты сказал… ты сказал, что это я во всем виноват.

Билли морщится. Сердце бешено бьется в груди. Слова обвинения отдаются в ушах оглушительным звоном.

— Мне нужно было кого-нибудь обвинить. Я тогда был не в себе.

— Просто она не хотела взрослеть. Никто из нас не хотел взрослеть, Билли. Ну, может быть, кроме тебя.

— Посмотри, я тут принес… — Билли садится на краешек кровати, достает из кармана дневник и передает его Фентону. — Я подумал, что нам надо вместе его просмотреть.

Фентон смотрит на маленькую золотую тетрадку, а потом прижимает ее к груди. Его глаза загораются — они больше не мутные. Они живые.

— Это ее дневник, да? Спасибо, Билли. Я так по тебе скучал. Мне вас так не хватало, обоих.

Двое старых друзей берутся за руки, а потом обнимаются.

Билли закрывает глаза, чуть не плачет.

— И еще я принес… — он открывает портфель, достает набор для снятия отпечатков пальцев и вручает его Фентону. — Вот, это тебе. Я знаю, она бы хотела, чтобы он был у тебя.

— Это ее набор, Билли. Это был ее набор.

— Да. Она отобрала его у меня. Я уверен, она бы хотела, чтобы он был у тебя.

— Посмотри, — Фентон показывает на отпечаток пальца на крышке. Чернила по-прежнему влажно блестят, как будто они совсем свежие. — Это ее отпечаток. Я хорошо помню тот день, когда она его поставила.

— Я тоже помню. Я все помню, все. Как будто все было вчера.

— Я тоже, Билли. Я тоже.

Какое-то время они сидят молча.

— Знаешь, однажды я ее поцеловал, — говорит Фентон.

— Правда?

— Вернее, наверное, это она меня поцеловала. В первый год, когда мы перешли в старшую школу. Она сказала, что она уже старшеклассница, а у нее до сих пор не было первого поцелуя, вот и…

— Она мне не рассказывала.

— Она взяла с меня слово, что я никому не скажу. Это было одно из условий. Перед тем, как она меня поцеловала.