Проверка на прочность
Шрифт:
Указания воеводы Сеченя были четкими:
— Вскрыть пакет «Последний рубеж». Подробные инструкции вы найдете там. От себя же скажу. Стоять до последнего. Любой ценой остановить вражеский флот. Ни шагу назад!
Святослав Хлудовский поклялся живота [22] не жалеть, но наказ воеводы исполнить.
— Солнце за нас! — поднял руку в приветствии Вадим Сечень, и трансляция оборвалась.
Пакет с инструкциями «Последний рубеж» был вскрыт и изучен. Теперь воевода руководил перестроением флота. Они встретят врага во всеоружии. Массивные бронированные корабли медленно
22
Живот — жизнь. Вместилище души.
Святослав довольно потирал руки. Несмотря на потерю двух броненосцев, он радовался тому, что ему предстояло лично возглавить крупное боевое сражение.
Когда вражеский флот показался вдалеке и первые данные поступили с радаров дальнего действия, воевода ужаснулся. Все их смелые расчеты летели в бездну. Самурайская армия превосходила их в несколько раз по численности. Против каждого среднего броненосца Змеи могли выставить по три своих. Что уж говорить о легких истребителях, от которых радары, казалось, просто свихнулись.
Воевода наблюдал, как самураи развертывали на их территории свои боевые порядки, и не шевелился. Он словно окаменел. Штабные командиры и летуны оглядывались на него, ожидая приказов, а он молчал, не в силах оторвать глаз от величественной мощи врага.
Змеи перешли в наступление. Тьма «шустриков» заполнила окружающее пространство, атаковав ближние ряды построения белградцев. Загрохотали орудия, Святослав не слышал их, но то, чего не слышал, дорисовывало воображение. Первые потери со стороны самураев. С десяток истребителей взорвались, но и княжество потеряло уже один броненосец. Облепив его со всех сторон, словно саранча, «шустрики» все-таки продавили оборону корабля, и он яркой огненной вспышкой залил следящие экраны флагмана.
— В бой! — взревел разъяренный воевода, и его грозный рык прокатился по всем палубам всех кораблей флотилии. — Солнце за нас!
Ровные ряды Второй армии дрогнули, выпустив на боевой простор легкие боевые кочи и истребители. Завязался отчаянный бой.
Святослав Хлудовский еще раз запросил Воинский приказ и лично воеводу Вадима Сеченя. Он доложил оперативную обстановку, отправил в сжатом виде все текущие расчеты по соотношению сил. Выслушав командующего Второй армией, воевода Сечень нахмурился и сказал только коротко:
— Стоять до последнего!
Потом подумал и добавил:
— Мы отправим вам поддержку. Ждите.
И отсоединился.
Святослав Хлудовский вернулся к наблюдению за разворачивающейся перед его глазами битвой. А тут было на что посмотреть. Две стороны вцепились друг в друга с таким лютым жаром, словно пара волков, не поделивших загнанного оленя.
Белградцы болезненно восприняли потерю броненосца и слаженно огрызнулись из всех орудий. В передних рядах
Солнце за нас! Так звучал их боевой клич, доставшийся от предков. Многие произносили его, не вдумываясь в смысл этих слов. За долгие тысячелетия значение понятия стерлось, но боевой летун истребителя Военег Рысь вкладывал в эти слова особый сакральный смысл.
Ему уже доводилось участвовать в боях с лжеликими. Свыше двадцати боевых вылетов. Девятнадцать сбитых машин. Один раз горел сам. Совсем уж прощался с жизнью, но после катапультирования его все-таки спасли, подобрали. И каждый раз, когда он произносил эти простые слова: «солнце за нас!», он чувствовал, как в его тело вливается энергия извне, как она распространяется по всем его сосудам и венам и лавиной вторгается в мозг. Военег преображался. Каждое его действие в безвоздушке было слаженным, отработанным, просчитанным. Поведение противника он видел загодя и мог нанести упреждающий удар, поэтому командование ценило его. Хотя и не понимало, как у парня все так красиво получается.
Но этим утром Военег чувствовал: что-то пошло не так. И вскоре, когда сирена тревоги разнеслась по недрам боевой ладьи «Капкан», понял, что его так волновало и грызло.
Стяжник Тислав Рыбалко выстроил всех летунов Северного отряда перед боевыми кочами и провел короткий инструктаж. Ничего сверхъестественного. К такому повороту событий их готовили. Началось вторжение, и их задача минимизировать негативные последствия работы вражеских истребителей и нанести Змеям как можно больше урона.
По окончании инструктажа все разошлись по машинам.
Военег называл свой боевой коч с любовью «Ластивка». Даже добился от командования разрешения, раздобыл краску у завхоза Крутобока и написал название машины на ее гладком стальном борту. Пускай басурмане знают, кто им в зубы регулярно дает.
— Ну что, покажем им, почем у нас лихо стоит? — спросил его жизнерадостный Радомир, улыбнулся широко, демонстрируя всем щербатый рот. В боевом построении его кодовое имя было «Шестой».
— Смотри, как бы они тебе хвост не подпалили, — мрачно посоветовал Олег, во время полетов он отзывался на позывной «Третий».
В то время как Военега все звали просто «Ластивка». Втроем они составляли боевое звено, в котором командиром был Военег.
— А это уж наша задача хвост Радомиру уберечь да свой в обиду не дать, — заметил Военег, надевая на голову шлем с системой индивидуального обеспечения кислородом, рассчитанной на восемь часов. Вполне достаточно для успешного выполнения задания или геройской смерти.
Они заняли места в кабинах и активировали режим «герметизации».
Военег тут же включил внешнюю связь и напряженно вслушался в переговоры летунов, уже работающих в безвоздушке.
— …сто сорок четыре, борт шестнадцать, атакую сектор двенадцать-тридцать восемь.
— …принято. Иду в прикрытие.
Одновременно с этим он наблюдал за персональным терминалом, на который безостановочно поступали данные оперативной обстановки и предлагаемые тактические комбинации.
Взлетную палубу поспешно покинули все посторонние. Остался только обслуживающий персонал в боевых скафандрах. Открылись шлюзы, и боевые кочи один за другим вырвались на космический простор, покинув корабль-матку.