Проводник Отсюда (сборник)
Шрифт:
– Полагаю, это общее мнение? – спросил Невструев. Никто ему не возразил. Тогда Выбегалло всплеснул руками:
– Как же это, товарищи? Где ваше гражданское мужество?
– Вы проделали это путешествие без колебаний, не так ли, Амвросий Амбруазович? – спросил Хунта.
Выбегалло гордо кивнул:
– Да! И никакое слабоволие и малодушие надо мной не довлело!
– Это не малодушие. Это чистоплотность, – холодно сказал Невструев. – Что ж, тогда эта тема будет поручена вам лично, Амвросий Амбруазович. Опыт у вас есть, силы духа – не занимать. Поработайте во благо народных
Выбегалло замолчал, хватая ртом воздух. А Янус Полуэктович продолжил:
– Остается, конечно, открытым ряд вопросов. Например – с обменом валюты, ибо даже новые, шестьдесят первого года, рубли вам не помогут. Но мы, со своей стороны, добьемся валютных ассигнований. Иной вопрос – как к вам отнесутся… там?
– Инсинуации, – косясь на корреспондентов, сказал Амвросий Амбруазович. – Выбегалло чист перед законом!
– Работа вам предстоит трудная, но интересная, – никак не реагируя на Выбегалло, говорил Невструев. – Вы согласны, не так ли?
Амвросий Амбруазович помолчал секунду. Похоже, он взвешивал все плюсы и минусы. По лицам ребят я видел, что они волнуются. Но я был спокоен. Они просто наблюдали за моим путешествием.
А я – был там.
Выбегалло, конечно, не прочь урвать «чего-нибудь этакого» из мира за пределом времен. Но бывать там регулярно… Он был, конечно, дурак, но дурак осторожный и трусливый.
– Своевременно заостренный вопрос! – сказал Выбегалло. – Очень правильная постановка проблемы! Что нам эти вещи… сомнительного производства? Что, я спрашиваю, товарищи? Что лучше – несуществующая культура придуманного мира или наши дорогие сотрудники?
– Как ни странно, даже вы – лучше, – сказал Жиан Жиакомо. – Никогда не подозревал себя в возможности такого признания… но, сеньоры… честность побуждает признаться.
А Выбегалло несло…
– Надо еще разобраться со многими вопросами! – размахивая руками перед шарахающимся Питомником, говорил он. – Кто создал этот… с позволения сказать – времяход? Кто напридумывал эти неаппетитные миры, а? Имя, товарищи, имя!
Все уже постепенно расходились, Киврин и Хунта дискутировали вопрос, что лучше – отправить все привезенные предметы назад, в будущее, или сдать на хранение в Изнакурнож. Янус Полуэктович что-то дружелюбно говорил Седловому, и тот растерянно кивал… Корнеев грубо пихал меня под ребра и усмехался. Ойра-Ойра, поглядывая на чемоданчик с ЭВМ, спросил:
– Скоро у нас такие появятся, Сашка? Что-то я невнимательно за спидометром следил…
– Лет тридцать, – сказал я, – Впрочем, не знаю. Это там – тридцать лет. А как у нас… не знаю.
– Пойдем перекурим, – предложил мне Амперян. И таинственно похлопал себя по оттопыренному карману пиджака. Я вспомнил, что к Эдику на днях приезжал в гости отец из Дилижана, и кивнул:
– Сейчас, Эдик. Минутку.
Из кабинета уже почти все вышли, когда я подумал – а зачем, собственно? Неужели мне хочется знать ответ?
И я тоже двинулся к выходу, когда Янус Полуэктович негромко сказал:
– А вас, Привалов, попрошу остаться.
И почему-то усмехнулся…
Мы с директором остались вдвоем, и Невструев, прохаживаясь у стенда с машиной времени, сказал:
– Все-таки,
Я колебался. Мне и впрямь хотелось знать, почему тот мир, в конце времен, был так реален. И возможно ли было его придумать… в человеческих ли это силах?
Но я справился с искушением и покачал головой:
– Янус Полуэктович, можно я лучше другое спрошу? Мы с Корнеевым… правильно соединили?
– Колесо Фортуны? – Невструев покачал головой. – Нет, конечно. Ни одна попытка остановить Колесо Фортуны не заканчивалась удачей. Равно как попытки разогнать его… или остановить. И попытка вернуть его в прежнее состояние – тоже лишь благая мечта, которую уже не осуществить.
Мы оба молчали. Я ждал, пока Невструев закончит, а он смотрел куда-то далеко-далеко… в будущее. Янус вздохнул и продолжил:
– Но самое удивительное, что ничего страшного в этом нет, Привалов. Поверьте.
– Я хочу вам верить, – признался я. – Можно идти? У меня работы еще… невпроворот.
– Идите, Саша. Работа… да и Амперян с Корнеевым вас ждут.
У самых дверей, когда я посторонился, пропуская грузчиков-домовых, среди которых мелькнула добродушная физиономия Кеши, я не утерпел и снова повернулся к Невструеву:
– Янус Полуэктович, а почему вы вчера мне говорили, что неделя будет тяжелая?
– Говорил? Вчера? – Невструев приподнял брови и улыбнулся, – Запамятовал, признаться… Ну, так неделя ведь только начинается, Саша.
– Да? – растерянно спросил я.
– Конечно, – с иронией ответил Невструев. – Вы это скоро поймете.
Позже я действительно это понял.
Но это, конечно, уже совсем-совсем другая история.
Когда я писал «Временную суету», я ставил своей главной целью не спорить с авторами «Понедельника». В «Ласковых мечтах полуночи», маленьком рассказе, где действуют персонажи «Хищных вещей века», ситуация казалась прямо противоположной. Я решил попробовать написать «альтернативную концовку» повести, куда менее оптимистическую, но в чем-то возможную. Выбор книги сложностей не вызвал. «Хищные вещи века» – одна из самых любимых моих книг. Самых любимых не только у братьев Стругацких, и не только в фантастике…
А потом вышло в свет новое издание «Хищных вещей века», избавленное от цензурных правок и навязанных редакторами дополнений. И оказалось, что спора в общем-то и не было. Разве что с приказным оптимизмом, царствовавшим в нашей литературе в недалеком прошлом.
Но это, опять же, уже другая история…
Ласковые мечты полуночи
Я от того проснулся, что Рюг во сне тихонько завизжал. Вначале я вспотел, страх высыпал по коже ознобистыми пупырышками, потом раскрыл глаза и присел на кровати – спиной прижимаясь к стене, а руки выставив перед собой. Сна как в помине не было.