Проводник
Шрифт:
Зеленый ковер, достаточно жесткий, чтобы заниматься упражнениями, покрывал пол в моей комнате. В узкую бойницу с такой высоты было видно только небо. Даже облака, когда становились тяжелыми, наливаясь водой, проходили иногда ниже уровня моего окна. Но сегодня светило солнце, и я с чувством беспричинной радости смотрел в нагретую синеву неба, подернутую высотными перистыми облаками. Я вытянул ноги, стараясь отодвинуть свои пятки как можно дальше, и потянув носки ног на себя, несколько раз проделал «огненное дыхание», быстро и резко вдыхая и выдыхая животом. Прежде чем подняться с циновки, которая покрывала лежащий под ней мешок с зашитыми в него травами, нужно было еще потратить несколько минут на растяжку всех
Все было на месте. Ничего за время Сна не сместилось. Столик висел в воздухе рядом с часами, и на нем, на стеклянном подносе, лежали прозрачные шарики и пирамидка для занятий по фокусированию внимания. В дальнем углу комнаты была ниша с моими вещами. И хотя любой Мастер мог бы мне достать любую вещь в мгновение ока из любой точки вселенной, просто определив в уме ее параметры, все-таки каждому Ученику надлежало иметь стратегический запас. На случай неожиданного перемещения куда-либо по неопытности обращения с Силами. Ведь каждый знает, что вещь, непосредственно связанную с тобой, пропитавшуюся твоим духом, достать в принципе легко, а на выдергивание из реальности произвольной вещи у Ученика может и не хватить Сил.
Я сел на пол и сложил ноги в «лотос». Закрыв глаза, стал проверять пядь за пядью все свое тело на предмет сбоя в работе органов, нервов, костей и прочего. Не прошло и десяти минут, как я услышал шаги, приближающиеся по каменному полу. Это было проявлением такта и этики, потому как любой из нас мог ходить бесшумно по любой поверхности, а при необходимости просто переместиться в любое место в пределах Замка. Для этого нужно было только знать энергетическую карту здания, чтобы не пересечься с каким-нибудь Сторожевым Лучом или чужеродной энергией, ведь замок был напичкан самыми разными предметами, принесенными Бог знает откуда, и многие из них были сосредоточением Сил, с которыми Ученику было и не справиться. Поэтому для телепортации нужно было знать маршрут, огибающий все эти невидимые ловушки, чтобы сворачивать пространство по чистой от влияний линии.
Стук в дверь. Ну, это уже было совсем чем-то из ряда вон выходящим.
— Аоум! — вошедший откинул капюшон в знак Чистоты Намерения. Им оказался Халла, один из слуг Замка.
«Слуга» было понятие, конечно, относительное. Слуги в замке были не нужны. Просто некоторых провалившихся на экзаменах Учеников переводили на время в ранг «третьей руки», то есть помощников при различных делах и для особых поручений.
— Аоум! — отозвался я.
«А» означало верхнюю Сферу Зарождения Реальности, «о» и «у» означало Настоящее и, соответственно, работу над собой в настоящем и «м» означало нижний Предел Разрушения. Поэтому этим приветствием пользовались только те, кто имели власть над временем и способность менять по своему желанию направление своего Пути.
— Локи, тебя ждут в Зале Плоскостей.
Халла вышел, прикрыв дверь. Прощаться в замке было неуместно. Словом «Аоум» человек сразу говорил и «здравствуй» и «прощай», определяя во времени границы общения. Ведь никто не знал, сколько еще мгновений судьба тебе оставила до Последней Черты, поэтому Ученика сразу учили воспринимать действительность в моменте «здесь и сейчас». Конечно, мы занимались прогнозированием и моделированием своего будущего, но вмешательства сверху никогда не исключались.
Я оделся в свои цвета. Серые шорты были уже затасканы и вытерты, но я всегда больше доверял старым
Потянув руку, я открыл дверь и выглянул в коридор. Никого. Раннее утро хранило свою звенящую тишину. Странно, я давно заметил, что даже если люди одинаково ведут себя в течение всего дня, все же сама атмосфера раннего утра или позднего вечера заметно приглушает все звуки и действует успокаивающе, что дает дополнительное преимущество при необходимости скрыть свои действия или самого себя. Я неслышно скользнул на раскрашенные поочередно черным и белым клетки пола и направился к галереям, связывающим жилые башни с главным зданием.
Молока не было. Проклятье! Я встал поздно, и бочка уже уехала. Я поплелся обратно, гремя пустым бидоном. Этот предмет, хоть и являлся теперь почти анахронизмом, вселял в меня светлые настроения и напоминал о детстве. Я тогда еще жил на юго-западе города, у нас был первый этаж, и часто по утрам мать отправляла меня за молоком. Я брал бидон, бежал на перекресток рядом с домом и становился в очередь с разными дядьками и тетками, чувствуя себя вполне взрослым и самостоятельным. Ну, как же! Сам хозяйничаю! Круто. Вот и теперь, размахивая алюминиевой посудиной, я влетел по лестнице прыжками до площадки и с удовольствием отметил, что сосед все-таки убрал проклятые мешки с мусором, распространяющие вонь по всей лестнице. Ладно еще, что запах кошек стойко держался в подъезде — я нормально отношусь к этому. Даже как-то по-домашнему себя чувствуешь. Но, смешиваясь с запахом сомнительных отбросов в полиэтиленовых пакетах, из него создавался неописуемый букет, напоминающий о забытых трупах, как минимум.
Я улыбнулся, тем самым сказав про себя «спасибо» судьбе за это облегчение. Ключ щелкнул в скважине, и я был уже дома. Свернув матрац, на котором я спал, в угол комнаты, я лег на пол и еще раз попытался восстановить в памяти происшествие в кафе. Но, увы, с каждым днем мгла забвения все больше вычеркивала кусок за куском обстоятельства и лица. Я уже с трудом пытался вспомнить, с чего вообще все это началось, и кто подал идею зайти туда. Ощущение потерянного счастья не проходило. Это единственное, что скребло мою душу настойчиво и глухо, невзирая на исчезающую память.
На кухне заблеял телефон. Я решил не отвечать. Но звонки настойчиво продолжались, и я, чертыхаясь, рывком поднялся с пола и метнулся к трубке.
— Ну? — выдал я недовольно вместо общепринятого «алло», чем надеялся сразу же укоротить время беседы.
— Хороший сегодня день, — ответил мне приятный женский голос.
— Кто это?
— Вопрос неуместен, или, вернее, неправилен.
— К дьяволу шутки, у меня плохое настроение.
— Уверена, что приподниму его тебе.
— Слушай, девочка…