Провокация седьмого уровня

Шалдин Валерий

Дом был весьма вместителен и помпезен, и находился он в престижном районе Лас Кондеса столицы Чили. Сабатини мог, конечно, построить или купить дом хоть на холме Ло Курро, средств хватило бы, но его консильери, и по совместительству лучший и единственный друг Игнасио Фонт настоял на более скромном варианте главной семейной ставки. А с Игнасио дон считался, тот плохого не насоветует.

Игнасио как раз был в совещательной комнате и дожидался своего босса в компании со стаканом моте кон уэсийо. Пользуясь особым к себе расположением босса, Игнасио мог бы позволить себе и боле крепкий напиток, но он предпочитал иметь трезвый ум на работе. С консильери дону Сабатини повезло. Хосе и Игнасио были друзьями с самого раннего детства: буквально сидели на одном горшке. Шальные школьные годы и бурная молодость только укрепили их дружбу.

Единственно кому полностью доверял дон Сабатини, так только Игнасио, который хоть и был гораздо умнее самого Сабатини, потому что умудрился получить диплом о высшем образовании, но ещё он два раза спасал жизнь своему другу в различных переделках, приключавшихся от их образа жизни, далеко не всегда праведного. Сабатини всегда помнил об этом. И сейчас он левой рукой потрогал жуткий шрам на шее, оставшийся от ножа обкурившегося гопника (flaite) в одном из мрачных переулков Ла-Пинтана. Там бы и лёг Сабатини на заплёванную и загаженную мостовую, но Игнасио успел пристрелить гопника. Другой раз Игнасио пришлось закрыть своим телом тушку Сабатини от потока пуль направленных рукой обиженных на их банду потомков немцев-колонистов. Эти внуки скрывавшихся от правосудия немецких фашистов возомнили, что уже могут поднимать голову и задирать хвост на уважаемых чилийских бизнесменов. Тогда Сабатини отделался испугом, а Игнасио словил три пули и чудом выжил. Целый год Игнасио провёл по госпиталям и санаториям, а когда здоровье пошло на поправку дон Сабатини уговорил своего друга стать его правой рукой в бизнесе, то есть официально стать консильери. Игнасио дал себя уговорить, но при одном условии, а именно, что дон не будет вмешиваться в дела своего консильери. С тех пор Игнасио в мафиозной семье руководил всей разведкой и контрразведкой. Сабатини только знал, что на них, оказывается, работает человек двести невидимок, которые были раскиданы по территории Чили, в соседних странах и даже на других континентах. Затраты на эту кучу секретных агентов были колоссальные, но дело того стоило. Очень уж эффективно построил свою работу этот умник Игнасио.

Сейчас консильери сидел в мягком кресле и перебирал какие-то бумажки. Точно, что-то коварное замышлял. Был он, как всегда сухощав и подтянут, что было странно для среднестатистического чилийца, который любит плотно поесть и наплевательски относится к своей талии. Одет Игнасио был в строгий дорогой костюм с тщательно подобранным галстуком. Франт прямо. Обут он был в дорогие туфли, а на лице носил стильные очки в тонкой стальной оправе.

В этой совещательной комнате не было ни одного электронного прибора, даже электричества не было. Из неё нельзя было выносить бумаги: рабочие заметки уничтожались сразу же по окончании совещания. Игнасио устроил параноидальную секретность. Впрочем, Сабатини это дело поддерживал. Если бы стены этой комнаты могли говорить, какие кровавые истории они бы рассказали!

Ого, — подумал Игнасио, когда шеф открыл тумбочку и набулькал себе полстакана Pesco Reservado. Сорок три градуса, однако. В воздухе запахло спиртом и нехорошими предчувствиями. За одно мгновение Игнасио понял, что шеф находится совсем не в лирическом настроении. Однако, друзья понимали друг друга с полуслова и полувзгляда, и прекрасно чувствовали настроение друг друга. Сейчас от Хосе последует какая-нибудь сентенция, и чем дальше она будет от их рода деятельности, тем, значит, серьёзнее обстоит дело.

— Вот такие дела, Игнасио, — глубокомысленно произнёс босс мафии. — Представляешь, я всегда считал, что птичка, размахивая своими крыльями, делает это молча. Ан, нет, они издают, понимаешь, звуки, вот же сволочи. Я думал, что это типа бяк-бяк-бяк, но, оказывается, всё сложнее. Вот я и интересуюсь у тебя, как самого умного в Чили человека, какие ещё звуки издают птички своими крыльями?

Игнасио невозмутимо поправил свои очки на переносице. Вступление босса не внушало оптимизма. Понятно, что раз шеф внезапно почувствовал себя орнитологом, то, наверняка, он влез в какую-нибудь очередную авантюру чреватую потрясениями.

— Очень тонкое наблюдение над южноамериканской природой, — произнёс Игнасио. — А ещё птички в полёте издают звуки ву-ву-ву, ага. Бывает что тэ-ка, тэ-ка….или….прь-прь. А боливийский манакин, вот же мелкая бестия, своими крылышками издаёт звук похожий на играющую скрипку. Я так понимаю, Хосе, что у нас намечается очередное изменение планов?

—

Правильно понимаешь, — ворчливо произнёс Сабатини. — Все предыдущие планы засунь себе в…..архив.

— И против кого мы теперь дружим? — осведомился верный консильери. — Кто это такой бессмертный, что дерзает нам дрогу переходить?

— Это мы перешли кое-кому дорогу, — скривившись, признался Сабатини.

— Я чего-то не знаю, — насторожился Игнасио.

— Это всё произошло очень быстро, по-дурацки, буквально вчера. Сам в шоке. Теперь мы числимся во врагах, ты загибай пальчики, загибай….во-первых, у русской мафии, во-вторых, у американской разведки, в-третьих, у нас грядут непонятки с нашими индейцами мапуче.

Честно говоря, такое сообщение ошеломило Игнасио. Ему уже доложили, что ночью была сильная активность русских мафиози. Они буквально озверели. Зачем-то носились по всему городу, что-то искали, выглядели очень сердитыми. Кто попал им под горячую руку, теперь были совсем не рады. А, оказывается, русская мафия возбудилась из-за нашей организации. А причём здесь американская разведка и индейцы мапуче?

— Как же это получилось? — стараясь не показаться растерянным, спросил Игнасио. Он даже поправил галстук от того, что ему внезапно стало душно. — И каким боком здесь наши индейцы и американцы?

— Знаешь такого Пепе Куаблиери, который у нас значится в солдатах? — осведомился босс.

— Пепе? Знаю. Отморозок и полный дебил, — кивнул головой консильери.

— Не. Пепе не дебил, — махнул рукой босс. — Он дебил в кубе. По научному — имбецил. Но кулаки у него чугунные. Так вот. Этот Пепе, имбецил который, и ещё трое таких же, как и он организмов, сидели в ресторанчике и накачивались фанчопом и эскудо. Где-то в полночь в ресторанчик заскочили русские «bratki». Их было трое. Ребята никого не трогали, хотели просто поесть. Но у Пепе вдруг разыгрался патриотизм, и он стал их цеплять, перейдя грань, отделяющую относительно трезвый рассудок от пьяного удальства. Дебил, что с него взять. Слово за слово, членом по столу. Завязалась драка. Наших было четверо, но один Пепе стоит троих, поэтому русских вскоре нокаутировали. Нет бы, после этого смыться. Так нет. Пепе в качестве трофея забрал барсетку одного из «братков». Потом эти наши организмы ещё несколько часов куролесили по Сантьяго, пока не встретили случайно Камило Риверо, который пригласил всю эту гоп-компанию к себе на свежую кукурузную чичу. Предложил, так сказать, продолжить культурную вечеринку и позвал кентов отвиснуть у него на хате. Знаешь такого организма, как Риверо?

— Камило я знаю. Перспективный молодой человек. И умный, по сравнению с Пепе, но такой же оболтус, как и Пепе. Он у нас специализируется на несложных ликвидациях, где не надо особо напрягать извилины.

— Да, — скривился Сабатини. — Этот оказался умный, даже слишком. И любопытный. Он засунул свой нос в трофей Пепе, в барсетку, которую Пепе увёл у русских. В барсетке была флэшка, которую Камило не побоялся вставить в свой ноутбук. Подумаешь вирус можно поймать! На флэшке был запароленный файл, но в барсетке была бумажка с паролем. Наверно, «братки» были такого же интеллектуального уровня, как и наш Пепе.

Хосе порылся в кармане и достал флэшку и клочок бумажки, на которой было коряво написано «saryin_na_kichku», что должно было означать пароль. Эти предметы он положил перед носом Игнасио.

— Вот эту самую флэшку Камило и вставил в ноутбук. Файл открылся. Текст был на русском языке.

— И как же они его читали? — поинтересовался Игнасио.

— Да очень просто, — воскликнул Сабатини. — Оказывается, у Камило мать была русская, и он прилично знает этот язык.

— Точно, — спохватился Игнасио. — В досье этого Риверо такой факт был отмечен. Странно как-то всё складывается, ты не находишь, Хосе? Как-то всё больно гладко выходит.

— Да в этой истории всё странно, — невесело сказал Сабатини. — Придётся тебе поставить эту задачу в приоритет. Не спрашиваешь, как ко мне попала эта флэшка?

— Скорее всего, тебе её передал умник Риверо?

— Точно! — кивнул Сабатини. — Как только он прочитал, что там было написано, то понял, что вляпался в дерьмо от которого не отмоешься. Поэтому решил этим дерьмом щедро поделиться с боссом. Он позвонил мне по красной линии, хватило ума. А в шесть утра вся эта гоп-компания уже была у нас в резиденции. Сидят теперь все пятеро в комнате на втором этаже в правом крыле, в себя приходят после загула.