Провокатор
Шрифт:
– Неужели вы не верите мне?
В его голосе было столько отчаяния, что Ирина поспешила успокоить:
– Верим, Серёжа. Конечно верим.
У Сергея перехватило дыхание. Комок подкатил к горлу. Свершилось! Отныне прочь сомнения и страхи. Участвовать в революционной борьбе, посвятить свою жизнь так же, как Ирина и Павел, освобождению многострадального народа! Да это же счастье!
– Я не подведу вас! Даю слово!
Как много он хотел сказать своим друзьям, но от волнения никак не мог найти какие-то другие слова, но и этих, видимо, было
– Верим!
– А что надо делать?
– Ты только не думай, что уже завтра надо будет бросать в Харлампиева бомбы, – остудил его Павел. – Несколько недель, а то и месяц, если не два, уйдут на то, чтобы знать о нём всё. Где живёт? По каким улицам едет на работу? По каким возвращается? Где бывает в свободное время? С кем приятельствует? Есть ли у него любовница? И если есть, то кто? Это мы должны узнать. Причём очень осторожно, не вызывая у нашего противника никаких подозрений. Повторяю, – Павел на секунду замолк, – Харлампиев – очень опасный противник. И пока преимущество, к сожалению, на его стороне.
– Ты сказал, – заговорил Зубов, – опасней Харлампиева только царь и его приближённые, так?
– Да.
– А хозяева?
– Какие хозяева? – не понял Павел.
– Владельцы фабрик, заводов, мануфактур, где рабочие на положении буквально подневольных рабов. Я недавно был в общежитии одной из таких фабрик. Это ужас! Нищета, грязь, беспросветное пьянство, штрафы за малейшую провинность!
Зубов раскраснелся, говорил с жаром, жуткие картины «колидоров» вновь встали у него перед глазами.
– И самое главное, существует инспекция, которая обязана контролировать условия труда рабочих. Так хозяева плюют на их претензии!
– Вот когда мы свергнем царя… – все обернулись; в дверях стоял и насмешливо поглядывал на Зубова незнакомый мужчина, – тогда ваши хозяева подожмут хвосты и будут соблюдать трудовое законодательство, как это делается в Европе.
– Знакомься, – Павел представил незнакомца, – Гордон. А это, – обратился он к вошедшему, – наш товарищ. Сергей Зубов. Мы с Ириной дали ему рекомендацию.
– Я так и понял, – усмехнулся Гордон. – Главное зло России, молодой человек, это царь. Са-мо-дер-жа-вие! А второе зло, чуть поменьше, – те, кто ему служит. Среди них есть дураки, и даже много. А есть очень умные, как, например, тот же Харлампиев. Вот почему на данный момент он наша главная мишень. Это дело нашей чести – отомстить за товарищей.
– А как ты оказался в этих самых «колидорах»? – неожиданно спросил Павел.
– Да так, – замялся Сергей. – Случайно. – Рассказывать, что он забрёл в этот район, размышляя над ложью Павла о болезни Ирины, ему не хотелось. – Как-то гулял и случайно там оказался.
Он заметил на себе внимательный, изучающий взгляд Гордона и чуть смутился.
– Да, – вдруг вспомнил Павел, – мне тут сказала Ирина, что тебе позарез нужны деньги. Что же ты раньше молчал? Сколько?
– Не нужны, – вновь смутился Зубов, –
– Почему, чудак? – воскликнул Павел.
– Не требуй от меня объяснений. – Сергей обвёл взглядом удивлённые лица Ирины и Павла, внимательное – Гордона, и вдруг – словно случилась вспышка в памяти – встала перед глазами фотография террориста Виртуоза, которую показывал ему Харлампиев. На ней был Гордон.
43. Выезд
– Ну что, по старинному русскому обычаю присядем на дорожку. – Солдатов первый опустился на скрипнувший под ним стул. Остальные члены группы разместились кто где. Все молчали, хотя каждый думал об одном и том же: как там всё сложится на квартире у Вейцлера? Хотя все детали плана уже были обсуждены и проговорены, волнение ощущал каждый. Ждать было труднее всего, и хотелось как можно скорее оказаться на месте, чтобы начать действовать.
Наконец с улицы донёсся цокот копыт и голос Игната:
– Тпр-р-р-у!
Солдатов выглянул в окно:
– Карета подана.
Все встали. Он ещё раз оглядел собравшихся.
– Ну, с богом!
Спускались по лестнице быстро, без суеты, один за другим скрываясь в темноте коляски. Последний входил сам Солдатов. Прикрывая за собой дверцу, негромко скомандовал Игнату:
– Вперёд!
44. В охранке
Доктор, невольно робея, открыл дверь знаменитого дома в Гнездниковском, поднялся по мраморной лестнице. В вестибюле путь ему преградил рослый ротмистр в щегольски сидящем мундире:
– Вы к кому?
Доктор кашлянул:
– К господину Харлампиеву.
– По какой надобности?
– Видите ли, – растерялся Лейба, – я доктор, известный доктор. Гринберг моя фамилия… Некоторое время назад я, так сказать, встречался с господином Харлампиевым, и он мне сказал: в случае необходимости обращаться к нему. Вот я и пришёл.
– Стало быть, возникла необходимость?
– Да.
– И что же это за необходимость? – поинтересовался ротмистр.
– Видите ли, – замялся доктор, – я бы хотел лично господину Харлампиеву, так сказать, конфиденциально…
– Господин Харлампиев занят. И я как дежурный сейчас уполномочен реагировать на любые поступающие к нам сигналы, – с чувством собственного достоинства проговорил ротмистр, по-прежнему преграждая доктору дорогу.
– Ну, хорошо, – сдался Лейба, уже начиная досадовать на себя за всю свою затею, – ко мне явился очень неприятный тип и просил принять своего больного брата, который приезжает из Нижнего Новгорода.
– Так, – кивнул ротмистр, – и что дальше?
– А дальше, – заторопился доктор, – выясняется, что поезда сегодня вечером из Нижнего нет.