Провожая друг друга домой

Дасс Рам

Я помню, как только моя мама бросила курить – а курила она лет пятьдесят, – у нее сразу обнаружили рак легких. Вскоре после этого она снова начала курить. Мама решила, что она все равно умирает – так почему бы не насладиться жизнью? Она скрывала это от близких, но мы, конечно, все знали – до нас доносился запах дыма. Я рассказала об этом Рам Дассу.

– Я была так расстроена, – добавила я. Как она могла так поступить? Поэтому я спросила Стивена [Левина], что мне делать. Он ответил: «Купи блок хороших сигарет и подари ей».

Рам Дасс засмеялся. Он сразу все понял.

– Для меня это было немыслимо. Я не могла последовать его совету. Это было слишком ужасно.

– Но Стивен был прав, – кивнул Рам Дасс.

– Да. Фактически, покупая сигареты, я приблизилась бы к своим

страхам и увидела, что они собой представляют. Я понимала, что осуждаю маму, хочу контролировать ее и пытаюсь отрицать смерть. Кришна Дас говорит, что посмотреть в лицо страху ему помогло участие в ретритах с Берни Глассманом в Освенциме. Он находился там, в этой обители страдания и ужаса, просто как свидетель своего страха перед людьми и трудными жизненными ситуациями, и его оценочные суждения начали отступать. Будда тоже посылал своих монахов на кладбище, где повсюду лежали человеческие останки в разных стадиях распада: свежие трупы, полуразложившиеся тела, скелеты и просто тлеющие кости. Он хотел, чтобы ученики приблизились к своему страху смерти и посмотрели на него. Чтобы вплотную подойти к тому, чего боишься, нужна отвага.

Рам Дасс ответил:

– Да. Нужно прикоснуться к корню страха – а это отождествление с эго. Пока вы считаете себя уязвимыми, вы будете бояться. Мы часто думаем, что уязвимость – своего рода слабость; но есть и такая уязвимость, в которой на самом деле есть сила и присутствие.

– Когда Оуэн родился, это был крошечный, совершенно уязвимый ребенок, и всякий раз, когда он плакал, все взрослые прибегали узнать, в чем дело, и пытались помочь. Он был очень силен в своей уязвимости.

Дух-скиталец

Я спросила:

– Что еще помогает от страха?

Рам Дасс безмолвствовал – казалось, дремал. Затем он произнес:

– Индия. Костры на берегу Ганга.

Рам Дасс часто говорил, что время, проведенное в Индии, особенно в Варанаси, изменило его понимание смерти и помогло избавиться от страхов. Город Варанаси в древности носил название «Каши», а во время британского правления – «Бенарес». Это один из старейших постоянно населенных городов мира. В 1897 году Марк Твен, который тоже любил Индию, сказал о Варанаси: «Бенарес старше истории, старше традиции, даже старше легенды и выглядит вдвое старше их всех вместе взятых» [2] . Варанаси – священный город Шивы, бога трансформации. Для индуистов это духовная столица Индии; они верят, что купание в Ганге очищает от грехов и что смерть в Варанаси гарантирует освобождение души человека от цикла перевоплощений: вы больше не переродитесь в этом мире непостоянства и страданий. Поэтому многие последователи индуизма приезжают туда умирать.

2

Mark Twain, Following the Equator: A Journey around the World (New York: Harper & Brothers, 1899), 174.

Рам Дасс сказал:

– Когда мы с Дэвидом Падуей впервые приехали в Индию, мы остановились в Бенаресе; я бродил по улицам и видел прокаженных, нищих с тяжелыми увечьями, истощенных людей, которые сидели на корточках вдоль дороги или лежали, укрывшись дырявыми тряпками. Это было потрясением.

Я испытывал чувство превосходства и западную жалость. «Почему у них нет больниц? Почему они не помогают этим людям?» Я не мог этого вынести. Это переполнило меня до краев. Возвращаясь в отель, я буквально прятался под кровать. Потом я встретил Махараджи и начал думать по-другому. Я снова приехал в Бенарес один и обнаружил, что я уже не тот перепуганный парень с Запада. Я понял, что индуисты желают умереть в Бенаресе, чтобы освободить душу. Находиться там было для них большим благословением. Я бродил по улицам, смотрел в глаза людям и видел, что это они меня жалеют! Они

были в безопасности, в нужном месте и в нужное время, а я выглядел духом-скитальцем, который не ведает, куда идти.

– Духом-скитальцем, Рам Дасс? Это нечто среднее между голодным духом и Агасфером?

Он рассмеялся:

– Точно! Ночами я сидел среди погребальных костров…

Рам Дасс описал берег Ганга, вдоль которого бесконечной чередой тянутся ступени из каменных плит, – священное место, где индусы кремируют тела умерших:

– Воздух наполнен молитвами, песнопениями, музыкой и дымом благовоний. Иногда в темноте вокруг меня горели трупы, освещенные пламенем. Я просто всю ночь наблюдал, как тела превращаются в дым. Я чувствовал запах обугленной плоти. Я смотрел, как старший сын умершего раскалывает его череп, прежде чем огонь поглотит тело. Казалось, будто я вижу Шиву – он протягивает руку и уводит человека в свои владения.

Тогда в Индии смерть не прятали от людей. И они, похоже, не боялись ее так, как боимся мы на Западе. В деревнях люди умирали дома, на глазах у многочисленной родни. Им не нужны были никакие специальные учреждения. Умершего заворачивали в широкое полотно. Семья вызывала рикшу, тело приматывали к длинным палкам, укладывали на повозку, и рикша вез его к берегу Ганга, прямо по улицам, повторяя имя Бога: Рам Нам Сатья Хай [Имя Рамы есть истина]. Все, включая детей, останавливались и смотрели. Смерть была прямо на ладони, как естественная часть жизни. Не ошибка, не сбой в программе, а часть жизни.

Пока мы сидели в тишине, он смотрел на океан. Вдали белело круизное судно. Смеясь, Рам Дасс произнес:

– Играют в азартные игры, пьянствуют и дурачатся.

– А нам пора ужинать. Будем дурачиться за столом.

Дыхание жизни

Вернувшись в свою комнату, я села на кровать. Готова ли я умереть? Боюсь ли я? Точно не знаю.

Помню, как в начале восьмидесятых я проглотила какую-то таблетку, отчего мое сердце загрохотало, как отбойный молоток. Я попыталась глубоко дышать. Стало только хуже. Меня охватила паника. Ум колотился в унисон с сердцем, и была лишь одна мысль: «Я умираю. Смерть здесь, вот она, стучится в мое сердце». Я, наверное, сотню раз ответила самой себе: «Нет, нет, нет, я не хочу уходить», – и потом, хотя сердце все еще сотрясалось, ум каким-то образом впустил в себя еще одну мысль: «Просто сосредоточься на своем естественном дыхании. Это может успокоить и стабилизировать тебя настолько, что ты выживешь. Или хотя бы умрешь спокойно». Начали возникать образы из моей жизни – муж Кришна, друзья, работа – и я прощалась с ними. Прощай, Кришна; прощайте, подруги Сунанда, Анасуйя и Мэгги; прощайте, сестры Джейн и Барбара; прощайте, пляжи и дом в Кембридже; прощайте, встречи Seva в вигвамах; прощайте, звезды и луна. Но потом возник образ моего восьмилетнего сына. Проститься с Оуэном было невозможно, и я начала думать: «Нужно выжить любой ценой».

Я оказалась не готова умереть. Я хотела еще побыть матерью. У каждого в жизни наступает такая минута, когда смерть стучится в дверь и сопротивляться ей столь же неправильно, сколь и бесполезно; однако я знала, что сейчас не тот случай. Я сосредоточилась на дыхании: вдох, выдох – больше ничего. Оно начало успокаиваться, прерывистое дыхание сменилось обычным, и я выжила.

Анаис Нин сказала, что мы отодвигаем смерть – живя, страдая, ошибаясь, рискуя, отдавая и теряя. Я отодвигала смерть, следя за дыханием. На следующий день я вернулась к полноценной жизни, но изменилась.

Как зарождается страх

На ужин была паста с овощами и свежая выпечка, а потом мы решили поделиться друг с другом первыми воспоминаниями о смерти, чтобы посмотреть, как зарождается страх. С нами за большим столом сидела верная подруга и мудрая советчица Дасси, а напротив нее – сильные парни Люциан и Лакшман. Все они заботятся о Рам Дассе, помогая ему жить полноценной жизнью. На столе лежали прищепки с нашими именами. По вечерам каждый из нас прикреплял свое имя к льняной салфетке, чтобы снова использовать ее за завтраком. За большими окнами шумел Тихий океан. Было уже темно, восходила полная луна.