Пройти неведомой тропой...
Шрифт:
________________________________________________________________________
И вдруг под ноги Хору метнулся черный шакал, обретая человеческий облик и становясь Инпу-Хентиаменти:
— Сотвори "призыв", Хор! Живо!
Сын Усира воззвал:
— ЯВИСЬ! — и услышал вскрик.
Он в недоумении проснулся, хватая меч. На колени пред ним падал Инпу, всадивший себе в грудь тонкий клинок.
— Инпу! Что делаешь ты?! — Хор рванулся к нему. — Брат!
Инпу колотился в предсмертной агонии.
К ним бежали охранники. "Призыв" в мире сна вырывал из человека,
— Инпу! Что ты наделал?!
Но юноша видел, что брату не помочь, что тот уже ушел к извечным богам. Хор тряс Инпу за плечи, гладил по окровавленной груди, прижимал к себе его запрокинутую голову, а воины в растерянности стояли над ними.
И тут темная волна прокатилась вдоль тела мертвеца, ужалив Хора ледяной болью, и сын Исет и Усира отпрянул. Мираж рассеялся. На земле оазиса лежал мертвый разбойник.
— Сетх… — пробормотал юноша, узнавая во всем этом чародействе руку дяди.
Хор едва совладал с обуявшим его сердце гневом. Но труп вспыхнул, мгновенно сгорел и рассыпался прахом. Нынешний правитель Та-Кемета предпочитал не рисковать и не оставлять следов своих преступлений.
Как сообщить о том Хентиаменти, пребывающему в Дуате? Но… неспроста приснился Хору тот сон! Брат знал и предупредил. Если сможет — он появится и сам…
7 глава
Перевозчик Анти и перстень Исет
Я не находила себе места. В моих покоях собрались почти все отвергнутые женщины-Нетеру и жена Хентиаменти, Инпут. Слабая волей, но сильная чувствами Небтет тихо плакала, прильнув к западному окну. Хатхор покачивала чаши маленьких серебряных весов на столе. Наша мать, Нут, покинула Ростау еще засветло.
Неспокойно было мое сердце за сыновей. Сетх заманил их на тот остров далеко не с чистыми помыслами…
Лишь Инпут невозмутимо шила, не глядя на нас. Супруга Хентиаменти — очень сильная женщина, однако она еще не стала матерью и не знает, что это такое, когда тысячи раскаленных игл вонзаются в твое сердце в страхе за того, кто, казалось бы, еще совсем недавно ворочался под ним…
— Нельзя было подписывать тот закон, Исет… — прошептала сестра, когда я шла мимо нее.
Инпут сверкнула огненно-черными глазами, но ничего не сказала. И только тут я поняла, как страшно ей за мужа. И все же Инпу — уже взрослый, опытный воин. А Сетху его смерть не принесет никакой выгоды. Да о чем я говорю! Как можно? Ведь и Хентиаменти — мой сын! Но Хор… Хор — это другое…
— Видишь, чем обернулся наш просчет! — продолжала укорять меня Небтет.
— Не стоит! — проговорила Хатхор. — Не стоит сейчас об этом! Выбор сделан.
Инпут опустила голову и вновь принялась за шитье.
Мне стало душно, и я решила спуститься во двор.
Нетеру выделили для суда пять дней, пять несуществующих дней1. Именно в эти дни были рождены мы, дети Геба — Усир, Сетх, я, Небтет и Хор-старший, наш брат. Теперь точно так же решалась судьба внука Нут и Геба. Суждено или не суждено будет родиться в Ростау объединителю двух земель? Кто знает…
______________________________________________________________________________
1 "пять
______________________________________________________________________________
Было очень душно. Что там мои мальчики? Молчал небесный Хапи, мерцая и переливаясь в тишине. Накидка Нут была сегодня особенно черна.
Я побрела к огромному кедру, посаженному Усиром в тот день, когда наши Ка соединились в вечном союзе…
Но что это? В лаз крепостной стены проскользнула черная тень. Я подняла над головою факел:
— Кто здесь?!
Молодой шакал подогнул хвост, сел на пригорке и уставился на меня горящими во тьме желтыми глазами. Он скалился — я видела его мелкие зубки. Мне показалось, он хочет что-то вымолвить, но щенок забрехал, как и подобает его племени. Сейчас тут очень не хватало Инпу: каким-то непостижимым образом старший мой мальчик умел толковать поведение этих животных пустыни.
— Ты хочешь есть? Поди на задворки. Там, у двери кухни, ты найдешь себе пищу.
Шакал же потрусил ко мне, ухватил за подол и, пятясь, повлек за собою к воротам. И тут я поняла: это обещанный знак Инпу.
— Ты Упуат?
Шакал, порыкивая, завилял хвостом.
— Я иду, пусти меня и веди!
Мы с Упуатом спустились к берегу разлившейся реки. Пальмы стояли в воде, "дранка" их стволов была почти на высоту моего роста покрыта высохшим илом. Острые листья тростника еле виднелись над черной поверхностью Хапи.
Шакал поглядел вдаль и гавкнул. Даже преодолей я реку вплавь или на лодке, я не знаю тайного слова, которое пустило бы меня на закрытый остров.
Зверь понюхал землю и двинулся направо. И вот за стеблями папируса я узрела пристань и ладью перевозчика Анти. Шакал снова сел, отказываясь идти дальше.
И подумалось мне, что Анти наверняка знает тайные слова для входа на остров. Ведь он каждый день перевозит через Хапи островных жителей, перевозит он их и теперь, ничего не ведающих о событиях в Ростау. Но чтобы предстать перед Анти, мне нужно покинуть Ростау и…
— Передай Хентиаменти… — начала я, но Упуат уже исчез.
Я оказалась в мире смертных, и ничто не изменилось вокруг. Анти по-прежнему спал, облокотившись на борт своей ладьи, привязанной к свае мостка. Присев на корточки, я взяла из воды перламутровую раковину. Рачок, живущий в ней, вообразил себе опасность и забрался поглубже.
— Иди-ка сюда! — шепнула я, вытряхивая малыша на ладонь.
Рачок скорчился, прикрывая брюшко хвостом и нелепо двигая тяжелыми для него, но слишком мягкими, чтобы причинить мне вред, клешнями.