Проза
Шрифт:
Или к дворнику:
– Да ты за мильйон лет не уберешь весь этот мусор!
Или к подруге:
– Представляешь, мильйон шмоток за неделю насобирала.
Однако это не мешало ей иногда распыляться по мелочам:
– Мильйон раз слушала радио, а там одно и то жеї
Но даже эти мелочи не могли скрыть необъятной широты души и тела тети Вали. Она жалела всех, и даже каждого по-своему.
– Вон дедушка на войне пострадал, - жалобно говорила она, глядя на старика-ветерана.
– Вон котенку какой-то
– Вон какому-то гаду морду набили, - жалела она внушительного вида бандюгу с перебитым носом.
И радоваться умела всему, словно ребенок:
– Ух ты, гляньте, какие цветки расцвели, - хлопала она в ладоши при виде весенней клумбы.
– Сегодня такое радостное солнышко светит!
– говорила она, стирая белье летними вечерами.
– Вчера наши в футбол выиграли, - хвасталась она перед соседкой, более заинтересованой в подгорающем супе на плите, нежели в результатах отборочных матчей.
– А что мне надо? Ничего мне не надо, - говорила тетя Валя, - Лишь бы все оставалось как есть и никто мне не мешал стирать белье.
ТРА-ЛЯ-ЛЯ
– Господа, не желаете ли кофе?
Словно пчелиный рой летал по залу. Ото всех сторон доносились обрывки фраз:
– їАх, вы представить себе не можетеї
– їЗатем на Кипр. Говорят, там довольно жарко в это времяї
– їНет, он не кажется мне довольно быстрымї
– їБизнес есть бизнес, дружок, - сказал я емуї
– Господа, не желаете ли кофе?
Эх вы, великосветские беседы. Ваша "важность" и напыщенность даже на долю не сравнится с важностью и смыслом простого, но вовремя сказанного слова. "Втискиваясь" в собственные рамки и законы, вы сковываете речь и мысли говорящего, мастерски скрывая между тем как недюжинный ум, так и непроходимую тупость. Вы упразднили слово "сострадание", заменив его на "благотворительность"; затем, прикрывшись новым словом, как щитом, вы создали новое словосочетание "отмывание денег". Вы привыкли мыслить масштабно. И когда кто-то говорит о смерти, как "30 человек на 1000 душ населения", вы восклицаете "Ну и что?" Это кажется вам мало. Но вы забываете о том, что когда в эти "тридцать" входит хоть кто-то из вашей семьи, то это сразу становится много. Кто же вас придумал, великосветские беседы, затмевающие взор и застилающие толстой пеленой ум и добрые чувства?..
– Господа, попробуйте же кофе. Я настаиваюї
Павел Семенович с готовностью взял предлагаемую чашку, и теперь он пил из нее и восклицал: "Великолепный кофе!", -улыбаясь при этом хозяйке и иногда позволяя себе довольно многозначительные жесты.
– Павел Семенович, как вам не стыдно?
– хохотала та. Павел Семенович посмеивался вместе с ней мелким противным смешком, продолжая кивать головой.
– їБизнес есть бизнес, дружокї
– Павел Семенович, развеселите меня, - томным голосом сказала хозяйка
– Сейчас-сейчас, моя дорогаяї - Павел Семенович поднялся со стула, - Вы же знаете, любой ваш капризї
– їЧудесный кофе, вы не находите?..
– Бегу-бегу, моя дорогая!
Хозяйка развалилась на стуле, изобразив на лице притворно-страстное томление.
– їЯ думаю, что в Грецию лучше всегої
– Голубушка моя, я вернулся!
– Павел Семенович вбежал в комнату, быстро семеня коротенькими ножками. За ним вошел грязный старик с гармонью в руках.
– Душенька, думая лишь о вашем увеселенииї
– їО, да у нас гостиї
– Играй!
– повелел Павел Семенович. Старик тихо заиграл.
– Танцуй и пой!
– Помилуйте, возрастї
– Ну же!
Едва переставляя ноги, старик принялся дергаться в разные стороны, выкрикивая при этом хриплым голосом что-то вроде:
– Этот день победы
Порохом пропахї
– Прелестно!
– воскликнула хозяйка.
– Все, дедушка, - Павел Семенович швырнул деньги на пол.
– їДа вы благодетель, Павел Семеновичї
Старик собрал монеты и незаметно вышел, с трудом сдерживая слезы.
– Ах, Павел Семеновичї
– Бегу-бегу, моя рыбкаї
Долго еще в ресторане слышался тихий зуд великосветской речи. Лишь под самое утро гости разошлись по домам и, вспоминая сладостный вечер, постепенно уснулиї
Свежий прохладный воздух расшевелил сонные листья и те радостно затрепетали, вытягиваясь навстречу солнцу. Наступало утро.
Невероятное чувство разбудило Павла Семеновича ни свет ни заря. Как будто-бы ощущение весны, но было в нем также что-то непонятное. Он попробовал пошевелиться, но тело, не слушая его, продолжало лежать на кровати, как ни в чем ни бывало.
– Умер, - подумал Павел Семенович и почему-то с облегчением вздохнул.
Поднявшись с кровати, он подошел к зеркалу. Не увидев в нем привычного круглого лица с зализанными назад волосами, он оглянулся. Тело все еще лежало на кровати.
– Неужели и вправду умер?
Но даже столь легкий испуг не смог пробраться сквозь то самое щемящее сердце чувство то ли любви, то ли счастья.
– Павел Семенович!
– тихий детский голосок раздался как-бы ниоткуда, то ли отовсюдуї - Павел Семенович!
К нему подошел маленький и почему-то знакомый мальчик.
– Здравствуйте, Павел Семенович.
– Ты кто?
– удивленно спросил тот.
– Я ваше детство, Павел Семенович.
– Ну и?
– удивления почему-то небыло. Наоборот, откуда-то взялось легкое раздражение.
– Я пришел поговорить с вамиї Ну, перед тем, какї - мальчик запнулся.
– Я умру?
– спромил Павел Семенович.
– Нет, вы вернетесь, - мальчик резко мотнул головой, - хотяї не знаю, что для вас было бы лучшеї