Прозрачная женщина (сборник)
Шрифт:
– Как же узнал ваше имя и адрес?
– В сумочке письмо лежало ко мне от подружки, из дома отдыха, от Светки. На конверте все есть. Он деликатный невероятно. Говорит: «Извините, что я заглянул в нее».
– Где теперь эта сумочка?
– Вот, с ней и хожу.
– Разрешите взглянуть...
– Пожалуйста.
– Как вы ее носили?
– На плече.
– А как же она могла соскочить?
– Вот здесь ремешок оборвался. Мама пришила.
– Возьмите, спасибо. Как выглядел этот молодой человек?
– Ну, выше среднего роста. Темные волосы до плеч. Бородка скобочкой. Тоненькие
– Во что одет?
– Куртка коричневой кожи, кремовая рубашка и крестик на короткой цепочке.
– Золотой?
– Да, на нем все натуральное.
– Ну, а брюки?
– Брюки тоже были.
– Какие?
– Песочного цвета, тонкой шерсти.
– Принес сумочку... Что дальше?
– Пошла его проводить.
– Так сразу?
– Согласитесь, что не каждый бы вернул. И не каждый бы принес на квартиру. Чем отблагодарить? Денег не дашь, обидится. Зайти в дом отказался. Ну, я и пошла проводить до метро. Как бы вместо благодарности.
– Он назвался?
– Да, Валерием.
– Что было дальше?
– Проводила – и все.
– Как шли, о чем говорили...
– Ну, шли набережной, болтали. Я уж позабыла... Солнце за порт садилось. Все красное: и облака, и вода, и чайки. Как будто кусок спелого арбуза в полнеба. Ни домов, ни портовых кранов – сплошное зарево. Мы остановились полюбоваться. Помню, он меня спросил, сколько я вижу цветов и оттенков. Сколько... Да один красный. Так ему и сказала. Знаете, он даже обиделся. «Нина, вы слепая». И насчитал двенадцать. Причем каждый оттенок как-то назвал. Я, конечно, удивляюсь. А он глянул на воду, на небо и грустно говорит: «Нина, это все неправда». Я не ответила. Какая там неправда, когда любому видно. У него от этого неба борода порозовела. Думаю, ну и у меня глаза, наверное, красные, как у кролика. А он говорит: «Нина, это неправда, потому что есть пурпур Ольхина». Я помалкиваю. Что такое пурпур знаю, а об этом Ольхине век не слыхала. Тогда он спросил: «Нина, вы хотели бы увидеть пурпур Ольхина?» Я ответила в том смысле, что какой же дурак не хочет увидеть пурпур Ольхина. Ну... Вот про сумочку и все.
– А дальше?
– А дальше уже не про сумочку.
– А про что?
– Дальше вас не касается.
– Почему же?
– Послушайте, я думала, что вы наркоманов ищете. Потом стала думать, что проверяете всякие кражи. Вот и сообщаю: сумку потеряла, мне ее вернули. Все, вопросов нет.
– Нина Максимовна, вопросы есть. Этот Валерий...
– Что он вам дался? Говорю же, что к сумке человек не причастен. Если вы им интересуетесь, то так и скажите.
– Я и вами интересуюсь.
– С какой стати?
– Потому что вы человек.
– Людей навалом, всеми не заинтересуешься.
– Нина Максимовна, в жизни много чего интересного. Но самым интересным я считаю знакомство человека с человеком. А вдруг это тот, кого ждешь всю жизнь.
– Вы говорите про мое знакомство с Валерием?
– И про ваше с Валерием, и про мое с вами.
– Глупости... Вы ждали всю жизнь знакомства со мной?
– По-моему, новых друзей ждешь всегда.
– И меня, что ли?
– Конечно. Поэтому я всегда интересуюсь человеком, кто бы
– Запутали вы меня.
– Давайте распутывать.
– Что вас интересует?
– Хочу знать, увидели вы пурпур Ольхина? Или нет?
– Не сразу увидела...
– Почему?
– Сперва были встречи.
– Вот и расскажите.
– Как вас звать?
– Сергей Георгиевич.
– Сергей Георгиевич, это моя личная жизнь...
– Я следователь, и нам с врачами все рассказывают.
– Прямо так и все...
– Буквально вчера на вашем месте сидела двадцатилетняя самоубийца и слезно исповедывалась.
– Как же сидела, если самоубийца?
– Спасли в реанимации. Симпатичная девочка.
– Что ее заставило?
– Смешно сказать – любовь.
– Почему смешно?
– Ну, глупо.
– Почему глупо?
– Кончать жизнь из-за любви? Да влюбленный должен от радости жить три жизни!
– А если неразделенная?
– Ну, тогда две жизни.
– Вы шутите.
– Впрочем, что я вам объясняю... Женщина о любви знает больше каждого мужчины. Например, вы.
– Почему я?
– Сами же намекнули на свою личную жизнь...
– Потому что вы в нее лезете...
– Так уж и лезу?
– Пусть интересуетесь, а я, само собой, обнажаться не хочу.
– Нина Максимовна, ваша личная жизнь... такая неприличная?
– С чего вы взяли?
– Таите...
– Моя личная жизнь, если хотите знать, даже красивая.
– О, тогда скрывать ее тем более грех.
– Я и не скрываю.
– Принес сумочку, проводили... А дальше?
– Слушайте, если интересно... Он предложил встретиться.
– Подождите... Только что познакомились и сразу свидание?
– Как познакомились-то? Необыкновенно. И видно, человек хороший.
– Откуда вы узнали, что хороший?
– Много вам найденных сумочек с деньгами возвращают?.. Или ценных вещей? Зонтика дырявого не вернут.
– В моей практике был случай, когда не только найденное, а даже украденное вернули.
– Когда поймали.
– Нет, добровольно. Женщина выскочила в булочную, через дорогу. Вор отомкнул замок, влетел в комнату, расстелил на диване одеяло, побросал в него из шкафа одежду, сгреб в узел и убежал. Идет, а ему чудится писк кошачий из узла. Зашел в подвал, чтобы глянуть, заодно и малоценные вещи бросить. Развернул узел – а в нем запеленутый грудной младенец. Он бегом обратно.
– Ну, тут две большие разницы. Этот от страха, а Валерий от совести.
– Значит, согласились на свидание, потому что человек он хороший?
– Согласилась, потому что познакомились.
– Познакомиться... так трудно?
– Сергей Георгиевич, а где? Ходить на танцы поздновато. В клуб «Кому за тридцать» – рановато, до тридцати годика не хватает. Газетные объявления и всякие электронные свахи я не уважаю.
– А на работе?
– У нас работа для чутких пальцев. Одни девчата. Только начальник цеха парень. Пришел полтора года назад. И холостой, между прочим. Ну, девчата перышки распустили. А он глаз положил на самую замухрышистую, Наташку Кортухину. Лицо-соплицо. И в очках, извините.