Прозрение. Том 1
Шрифт:
— А дед?
— Дед Дерена возглавлял тогда техническую защиту Эскгама. Метеориты, мусор и прочая хрень. Он решил, что экзотианцы действительно напали, и оказал просто зверское сопротивление Локьё, пытающемуся вывести нас на чистую воду. Дерен отдал приказ системным модулям, оснащенным противометеоритными пушками, выйти в район Кьясны. Как он это сделал — не спрашивай, может, потом расскажу, чтобы без ушастых. Но планетарная защита среагировать не сумела, модули повисли над Кьясной, и началась паника. Часть жителей побогаче, имевшая доступ к катерам класса земля-космос, решила бежать от греха подальше. А зелёный эрцог, как мы выяснили недавно, тщательно готовил на Кьясне операцию по уничтожению архива.
Я вспомнил, с какой рожей бродил вокруг архива Энрек. Он знал теперь, что случилось над Кьясной на самом деле. И знал, что никогда не сможет рассказать это своей бывшей невесте.
Проклятая война! Я сжал руками виски.
— Девушку можно понять, — пожал плечами Мерис. — У неё почти вся семья там погибла.
— Значит, по Кьясне начал стрелять не Дерен?
— Нет. Но всё выглядело так, словно виноват был он. К чести Локьё — эрцог не стал открывать ответный огонь по Эскгамской колонии, когда узнал, что случилось на Кьясне. Он говорил, что приказ отдал капитан одного из патрульных крейсеров, и я ему верю. Дед Дерена погиб. Империя временно утёрлась. Но в вашем долбаном паутинном мире это событие оказало вдруг неожиданно сильное влияние. Локьё был ошарашен грандиозным откатом, мы тоже. Полностью эту шараду мы разгадали только сейчас. Дед Дерена оказался невинной жертвой…
— Постой, — перебил я. — Но эрцог же должен был ощутить, что стрельбу над Кьясной открыли не имперские модули?
— Нет, Агжей, — усмехнулся Мерис. — Чтобы точно оценивать события в этой вашей причинности, нервов нужно не иметь вообще. Организм человека — это не очень точный прибор. Любое эмоциональное воздействие первым делом бьёт по нервам, а значит, и по его настройкам. Одно дело, какой анализ провёл бы спокойный расслабленный эрцог, когда бы ему сообщили, что якобы силы Содружества зачем-то напали на Эскгам. Другое — когда дошло до массового убийства. Над Кьясной погибло семнадцать пассажирских судов разного класса, не считая частных и полицейских. Это около двенадцати тысяч человек. Женщины, дети. Кровь и мясо. Если бы ты знал, сколько раз Колин выигрывал в подобных комбинациях только потому, что нервы у него, похоже, давно уже не из головы растут, хотя он не имеет и половины опыта Локьё.
Зря Мерис напомнил про Колина. На меня тут же опять накатила тяжесть не меньше 12 g.
— Почему он остался на «Эскориале»? — выдохнул я и сжал зубы.
— Не знаю, — генерал покачал головой. — Не я ему начальник — он мне. Успокойся уже. Не знаю я ничего. Видел то, что и ты, не больше. Ты хочешь, чтобы мы сдохли здесь?
Он закашлялся и полез за водой.
В голове у меня загудело от внутренней перегрузки. Кровь застучала в висках. Мерис был прав — надо собраться, успокоиться. Разнести шлюпку я всегда успею.
— А как вышло, что он разрешил тебе диверсию на Эскгаме? — спросил я тихо. Где лендслер, а где диверсии?
— Я тогда не под ним ходил, — развёл руками Мерис. — Под военным министром.
— Как Душка?
— Да, как фон Айвин.
— А что такое волновая клетка?
— Тюрьма для тебе подобных, глушит работу мозга.
— Всё, — подскочил я, и ремни благоразумно отстегнулись сами. — Возвращаемся!
— Ты понял, чего он хочет? — удивился Мерис.
— Да мне по колено! Ты хочешь,
— Не вздумай, лейтенант! — приказал Мерис пилоту и выпучился на меня, как варёная рыба, аж глаза побелели: — И ты ещё просишь, чтобы с тобой советовались, а не ставили перед фактом? Он доверяет тебе! Он взял тебя на переговоры! Я не знаю, что он задумал, но это не первая его выходка, и не двадцатая! Понимаешь, ты, дубина, выросшая на диком севере?! Колин взял тебя с собой не для того, чтобы ты сейчас изображал помесь ташипа с хайбором!
Я открыл рот, но он отмахнулся:
— Сядь! Заткнись и думай! Не трать моё время на эти прыжки! Нам велели уйти, и мы уйдём!
— А если он?..
— Значит, так он и запланировал! А если нет — твоё дело эту шараду разгадать. Зачем-то же он решил и над тобой сегодня поиздеваться! Значит, он знает, что ты способен сделать правильный выбор. Все эти разговоры о жертвах вообще могли не иметь к происходящему никакого отношения! Думай! Я тем более не знаю, чего он от тебя хочет!
Я сел. Пристегнулся. Зажмурился и потёр руками лицо, пытаясь успокоить ту бешеную тварь, что металась внутри меня.
— Тогда давай ещё про религию, — я врезал кулаком по подлокотнику, но вообще ничего не ощутил. Шарада… Слово-то какое глупое… — Мы говорили с ним сегодня про это на Кьясне. Про религиозный миф. И жертву. Если бы я мог остаться там, вместо него, я бы…
— Было бы легче, да? — съязвил Мерис.
— Да! — рявкнул я. — Рассказывай, что за хрень, эта ваша дуальность!
Мерис покосился на окаменевший затылок Роса, проверил зачем-то крепление кобуры. Похоже, в религии он не очень-то разбирался и просто не знал с чего начать.
— Ты в теме, что у нас, вообще-то, одна религия? И в Империи, и в Содружестве? — Он предостерегающе поднял ладонь. — Не перебивай, дослушай. Обе культуры поклоняются одному божественному мифу, где есть бог и антибог. Но герои мифа… — он замялся. — Как бы меняются местами. Если в Империи некто бог, то в Содружестве этот же персонаж — его антагонист.
— Да в Содружестве сотни религиозных культов! — Уж это-то я знал.
— Но в основе, на момент колонизации, было именно так, — возразил генерал. — Ты пойми, я не теолог, чтобы правильно объяснить тебе всё это. Но суть примерно такая. Когда-то на Земле люди поклонялись некому богу. Бог этот создал себе соратников. И один из них взбунтовался против бога, стал ему вредить и в конце концов стал полным его врагом. Называли этого врага по-разному — дьявол, сатана, это неважно. Важно, что основой культа было то, что правильный бог зовёт человека к добру и послушанию, а неправильный — к бунту и насилию. В честь правильного бога велись религиозные войны…
Тут у меня уже просто глаза на лоб полезли.
— Они там что, спятили все? — спросил я. — Это они так к добру призывали? Через насилие?
Мерис выругался, поискал глазами, кому бы спихнуть эту тему, но вменяемых рядом не было. Только бойцы да сомлевшие от моих вспышек порученцы.
— Ну… — протянул он. — Ну, вот так. Верующие всегда агрессивны к другим культам. Ну, кроме эйнитов. А на Земле религиозные деятели постоянно вмешивались в светскую жизнь, выступали против развития науки. После третьей мировой они, например, активно выступали против клонирования. Учёных в какой-то момент достало всё это мифотворчество посреди научно-технического прогресса, и они подвергли религиозный миф серьёзному анализу. И выяснили, что в какой-то момент человеческой истории внутри мифа произошла подмена. Тот, кто изначально почитался как бог, был «превращён» в сатану, а церковь теперь таким образом оправдывает деяния нечистого. Они постебались, а вышло так, будто вся эта агрессия, нетерпимость — вроде как результаты божественной подмены.