Прячась от света

Эрскин Барбара

– И ты, рыдая, звонила мне, чтобы рассказать о кошках? – Он тяжело вздохнул. – Я понимаю, это ужасно. И ты их везде искала? Они не могли оказаться запертыми в сарае или еще где-нибудь? – Обняв ее за плечи, Пайерс повел ее на кухню. – Они не могли просто куда-то убежать, а потом потеряться? Ведь знаешь, в душе они еще городские кошки. – Он улыбнулся.

Эмма передернула плечами, подошла к плите и потянулась к чайнику.

– Прости, что оставила тебе такое паническое сообщение. Мне было необходимо срочно поговорить с тобой. – Подробности

событий прошлой ночи вспоминались все более отчетливо. – Где ты был?

Он нахмурился.

– Ну, знаешь, Эмма, у меня ведь своя жизнь...

– Ну конечно. – Она опять повернулась к нему, прижавшись к стенке плиты, прильнув к ее домашнему теплу. – Тебе не надо было так мчаться сюда.

– Ну вот! Ничего себе! Я уехал из Лондона в восемь утра, меня засекли Бог знает сколько камер слежения за превышение скорости, а теперь ты говоришь, что мне вообще не надо было приезжать?

– Я очень рада, что ты приехал. – Внезапно Эмма осеклась на середине фразы.

В проеме двери появилась Линдси, с растрепанными волосами, одетая в банный халат Эммы. Линдси перевела взгляд с Эммы на Пайерса, потом опять на Эмму и подняла руки, изображая притворную капитуляцию.

– Я не собираюсь вам мешать! Поговорим позже, Эмма, ладно? – Она улыбнулась, нервно двинув бровью в сторону Пайерса, и скрылась из вида. Они услышали, как она бежит вверх по лестнице. Когда Линдси вновь появилась через несколько минут, она уже была одета в джинсы и свитер и несла на плече сумку.

– Твоя местная ведьма? – В голосе Пайерса прозвучала неприязнь. – Я узнал ее по описанию Паулы.

– Она осталась ночевать у меня, потому что я была очень расстроена. – Эмма услышала в своем голосе нотки оправдания и почувствовала презрение к себе.

– Ладно, это ваши дела, – сказал он снисходительно. – Эмма, нам надо поговорить. У нас с тобой все кончено. Ты ведь и сама знаешь об этом, правда? У нас с тобой нет будущего. Мы живем за столько миль друг от друга. Я тебя очень люблю и всегда буду любить. – Пайерс больше не смотрел на нее. – И я люблю твоих кошек, но это все, что нас еще сближает. Ты должна найти кого-нибудь другого, на кого смогла бы опереться. Линдси могла бы помочь тебе, и Весты тоже. Я... я больше не смогу приезжать сюда. – Наконец он посмотрел на нее.

– Полагаю, у тебя уже кто-то появился. – Эмма не могла определить, как она чувствовала себя в этот момент. Потерянной, но не удивленной. В глубине души она знала, что у них все кончено.

Он поморщился:

– Возможно. Но все только в самом начале. Не хочу причинять тебе боль, Эмма. – Пайерс коснулся ее руки. – Послушай, я никогда не смогу повернуться к тебе спиной. Ты всегда можешь рассчитывать на меня. Мы навсегда останемся друзьями. – Он вопросительно взглянул на нее.

Она с несчастным видом пожала плечами.

– Надеюсь...

– Ты встретишь другого мужчину, Эм. Кого-то, кто окажется лучше меня. Кого-то, кто любит этот край, человека, который сможет полюбить и твой

дом.

Она кивнула:

– Да-да, конечно.

– Например, что скажешь об этом священнике? – Он улыбнулся. – Из слов Алекса Веста, на том ужасном совместном ужине, мне показалось, что он увлечен тобой.

– Майк? – Эмма взглянула на него, пораженная до глубины души. – Не думаю, что ты прав. – Но ирония в ее голосе не могла обмануть Пайерса.

– Когда я ехал к тебе, увидел, что рядом с его домом остановилась машина «скорой помощи» и полицейский автомобиль, – сказал Пайерс. – Что, кто-то решил прийти поплакать у него под дверью?

Эмма похолодела и закрыла глаза. В глубине сознания она ощутила холодное удивление Сары и глубоко вздохнула, задрожав с головы до ног.

– Не знаю, может быть, и поплакать... Я... мне надо позвонить, убедиться, что с ним все в порядке. – Она вся дрожала от страха. Но как она могла позвонить? Она же стала ведьмой. И вероятной убийцей! Она занималась черной магией! Что же она скажет? «Привет, Майк! Я пыталась убить тебя прошлой ночью с помощью черной магии. Как ты себя сегодня чувствуешь? Почему приехала «скорая помощь» и полиция?»

– Эм. – Пайерс взял ее за руку. – Я уверен, что с ним все в порядке. Это что-то другое. Слушай, а почему бы нам просто не выпить кофе, а? Ты плохо выглядишь. Я приготовлю нам кофе, а пока чайник закипает, подумаю, как найти твоих кошек. – Пайерс бережно усадил ее на стул. – У тебя правда была скверная ночь?..

100

«Напротив. У меня была отличная ночь! Ночь триумфа!»

Эмма не произнесла эти слова вслух – они были чужими. Но они заглушали в ее сердце все мысли, кроме одной: мысли о мщении!

Хопкинс больше не пытал Сару. Ее признание было абсолютно полным. Вместо этого Хопкинс приказал запереть ее в замке Колчестер, в холодном подвале, глубоко под землей.

Лизы в подвале уже не было, ее перевели в Челмсфорд.

Все еще в своей испачканной кровью, изорванной ночной сорочке, даже без шали, которая могла бы защитить ее от холода, Сара упала на грязную солому и, дрожа всем телом, буквально чувствовала, как ей на шею накидывают веревку. Ее испугало холодное торжество, светившееся в глазах Хопкинса, испугала близость его больного тщедушного тела, когда он наклонился к ней и почти с нежностью дал ей выпить последний глоток вина.

Ее последней надеждой стал сын тюремщика. Без денег она не могла потребовать еды, свечей и даже попросить старое одеяло, чтобы согреться в этом вонючем ледяном аду, но мальчик привык выполнять мелкие просьбы заключенных, а его отец закрывал на это глаза. Если у заключенных не было денег, они не могли дать взятку, им не продавали товары с черного рынка. Игра стоила свеч только тогда, когда был хоть малейший шанс выпросить, одолжить иди даже попросту выкрасть деньги у родственников или друзей. Тогда-то и посылали мальчика.