Прячем лица в дыму
Шрифт:
– Най, ты самое кислое яблоко в мире. Кому-то и такое понравится, но слишком, слишком немногим.
Парень встал и театральным жестом развел руки в стороны.
– Если вы здесь… Рад видеть вас, любители кислых яблок! А теперь поднимайте задницы и собирайте вещи. Мы едем в Норт за нашими миллионами.
Постукивая тростью, он вышел, и только дверь закрылась, сразу привалился к стене. Даже три метра по комнате отозвались дикой болью в ноге: она не просто пульсировала, а разрывалась изнутри.
Найдер тяжело вздохнул и заковылял вниз. У Феба найдется что-то на время, а затем он решит вопрос – его единственный бог и не такое сможет сделать,
5. Не прятать чувства – это искусство
Зал «Вольного ветра» был полон голосов и смеха. С улицы могло показаться, что в таверне собралось много шумных гостей, но сегодня, как и вчера, позавчера, даже месяц назад, так никто и не пришел.
Были только они впятером, оставшиеся слуги да несколько парней, которые обычно помогали с грязной работенкой. Джо говорила, что оша, отправляясь в путь, всегда собираются племенем и всю ночь проводят за разговорами, танцами и песнями – эту же традицию они повторяли перед каждым новым делом, если девушка была в городе.
Раз сидел за столом, подперев голову правой рукой, и с блуждающей улыбкой следил за друзьями. Ему давно не было так хорошо и спокойно – как будто спокойно в правильном смысле, а не из-за таблеток. Он не знал, то ли это оттого, что стрелки уже подобрались к пяти, и действие лекарства все слабее, то ли от выпитого вина – и даже не хотел знать.
– Э нет, мы это сделаем! – воскликнула Джо, вцепившись в Найдера.
Оша скривился, но Раз был уверен: согласится. Друг даже трость оставил в стороне – наверное, еще на первом часу вечеринки. Это было четыре, нет, пять часов назад или… Раз взывал к числам, но они упорно не хотели вставать в ряд и путались.
Джо взяла в руки гитару, доставшуюся от отца, поставила ногу на стул и провела рукой по струнам. Лицо освещала широкая улыбка, лукавая, как у ребенка, который задумал шалость. Гек, сидя за большим столом в центре, хлопнул в ладони, Дорн и Тривор просвистели.
– Ну же, Най, – подначивала Джо. – Или что, хочешь опозорить свой народ?
По лицу Найдера казалось, он вот-вот покажет сестре язык, точно оба были совсем детьми. Вместо этого парень запел что-то из баллад, которые так любили все в кочевом народе. Раз увидел, как Феб подхватил, но тихо, чтобы не мешать мелодичному голосу друга.
Да уж, проклятый оша даже петь умел. Сейчас, в такой час, когда плен таблеток ослаб, а числа отказались помогать, Раз мог признаться себе, что это-то и подкупало в Найдере. Он был хитрым, расчетливым, а еще упрямым и жестоким. Для чужих. Ладно, он и своим не всегда говорил ласковые слова, но каждый знал, что на него можно положиться, если надо, Найдер и горы свернет, и песню споет. Что бы он там ни говорил про деньги, месть и прочее.
Раз сам себе рассмеялся и потер виски. Во имя всех богов, реальных и вымышленных, как же давно он не думал таким образом! Феб, что ли, заразил? Это он любил бросаться громкими словечками и болтать о дружбе, искренности и правде.
Точно угадав мысли, Феб отвернулся от Тиммы, рядом с которой сидел, бросил на Раза добродушный взгляд и снова уставился на девушку, начав ей что-то увлеченно рассказывать. Ага, опять свою проклятую историю, наверное!
Раз сделал еще один глоток вина. Феб предупреждал, что ему лучше не пить – это ослабляет действие таблеток, но против маленькой традиции Раз не мог,
Раз выпил еще немного. В первом глотке ему отчетливо запомнился мягкий, шелковистый вкус с медовыми оттенками. Это было отличное вино, привезенное из южного Алеонте – за такое дали бы не одну сотню линиров. Однако вкус уже так притупился, что стал просто сладким. Да он же даже пил из грубой пивной кружки!
Парень улыбнулся и потряс ее так, чтобы вино покрутилось по стенкам. Сложись судьба иначе, он бы сейчас сидел не в таверне в Цае, а в ресторане в Арионте, в дорогом костюме, пил бы столь же дорогое вино, обязательно из красивого бокала. Рядом бы стоял декантер и нарезка сыров, может, что-то из фруктов. Официанты бы учтиво кланялись, а дама, с которой он пришел, заглядывала ему в глаза и с придыханием слушала рассказы.
– А теперь «Снежную»! – потребовал Гек.
Найдер шутливо поклонился и кивнул Джо. Усевшись на стул, девушка начала новую мелодию, тише и спокойнее.
Но будь проклят тот образ. Вот еще одно «спасибо» для брата, что дал возможность попробовать настоящую жизнь.
– Вот это улыбка, – подошла Рена.
Тонкая черная водолазка подчеркивала стройную фигуру девушки. Из пучка игриво выбилась золотая прядь, но нортийка все равно выглядела куда серьезнее и спокойнее остальных. Раз с грустью подумал, что ну нет ей места в «Вольном ветре», да и во всем Цае. Даже в Кионе, наверное. Они оказались по одну сторону, но все равно были разной породы.
Девушка села за стол. Она даже пила кофе, а не как другие!
– Так чему ты улыбаешься? – спросила Рена, склонив голову набок. – Я давно не видела такой улыбки у тебя.
– Повспоминать захотелось, – признался Раз.
– А ты еще что-то помнишь?
– Да все я помню! Просто обычно мне плевать. Все как будто в дыму, приглушенно, или как если бы происходило не со мной, а я наблюдал со стороны.
– Ох, Раз… – протянула Рена
Она была самым красивым воспоминанием в его жизни. Раньше Раз так дорожил памятью про детство, как Лаэрт учил его читать, как защищал от мальчишек, дразнящих за рыжие волосы, как был рядом, в отличие от родителей, проводящих все время в лаборатории. Эти воспоминания оказались лживыми. Потом их заменила боль длиною в три года. Она прервалась на несколько месяцев с Реной, но предыдущий груз оказался так велик, что перевесил это короткое, пусть и до безумия счастливое воспоминание. Раз решил отказаться от каждого из них, лишь бы избавиться от прошлого.
– Ну что «Раз»? – парень улыбнулся Рене. – Ты не боишься возвращаться в Норт? Увидишь родителей?
– Родителей… Мы же вместе с тобой уехали после больницы, ты сам слышал, что сказала мне мать. Я позор и убийца. Она пыталась сдать меня назад и сделала бы это, если не ты!
– А ты думала о том, как бы сложилась судьба, останься ты в Норте?
Найдер закончил петь, а Джо взяла более веселый и задорный мотив. Феб с Тиммой вышли танцевать. Вопреки этому веселью голос Рены прозвучал грустно: