Прядильщики. Магические приключения девочки Лизы и ее брата Патрика
Шрифт:
Девочка прыгнула вперед и потянулась за душой Патрика. Дрожащими руками принялась освобождать маленький светящийся мяч из опутавших его нитей.
Но достать из кокона душу было так же сложно, как вытащить сырое яйцо сквозь узкие ячейки железной клетки, не разбив его при этом. Сотканная прядильщиками паутина больно врезалась в пальцы Лизы, сопротивлялась, не желала выпускать из своих объятий добычу. Вокруг продолжали валиться вниз камни, они пробивали новые дыры в паутине и крушили своим весом сорванные с нее души.
«Торопись, Лиза!»
— Я не могу! — Страх заставлял
«Нам нужно уходить! — еще несколько камней упали вниз, поднимая тучи красноватой пыли. — Ты должна оставить его!»
— Я не могу оставить его! — закричала девочка, перекрывая грохот падающих, разлетающихся на куски камней. Она поползла назад к паутине. Земля набрасывалась на нее словно взбесившийся бык, пытающийся боднуть ее в спину. Девочке с трудом удалось подняться на ноги, и она вновь вцепилась в паутину, пытаясь разорвать, развести в стороны ее нити, не думая о боли в руках, о выступившей крови. Но нити паутины были прочными как сталь. Лизе нечего было даже надеяться разорвать их.
А затем раздался новый мощный грохот — жуткий, гулкий, похожий на раскат грома.
«Лиза! Мы должны немедленно уходить!»
«Я. Не. Оставлю. Его!» — Она продолжала свои попытки вырвать душу Патрика из паутины, хотя и знала, что у нее нет ни малейшей надежды на успех.
«Лиза…» — Голос ночника сделался тревожным, а грохот еще больше усилился.
Впрочем, нет, это был не грохот и не гром. Ноги. Чьи-то ноги — много ног — приближались к ней, и девочка позволила себе бросить через плечо испуганный взгляд.
И вдруг, совершенно неожиданно, из темноты хлынули крысы. Тысячи, тысячи крыс текли плотной темной массой, а впереди — Мирабелла, без единого клочка одежды на теле, без капельки макияжа на лице… точнее, на морде.
— Мирабелла! — удивленно ахнула Лиза, отступая от паутины. Крысы пронеслись мимо нее, начали запрыгивать на паутину, взбираясь по ее ячейкам, словно матросы по вантам парусного корабля. Они перекусывали и разрывали нити своими острыми зубами и сильными когтями — вся пещера наполнилась треском и щелканьем, затем паутина начала расползаться, а души освобождаться из своих коконов.
Мирабелла на секунду задержалась перед Лизой, виновато посмотрела на нее.
— Я была ужасным другом, — прошептала Мирабелла. Сейчас, когда крыса была без нелепого наряда и дурацкого макияжа, ее голос не казался таким странным, как раньше. Именно такой голос, в общем-то, и должен быть у крысы. У говорящей крысы, разумеется. — Я очень сожалею, мисс Лиза. Скажите, вы сможете простить меня?
Но ждать ответа Мирабелла не стала, она вспрыгнула на паутину, направилась прямиком к душе Патрика и принялась яростно грызть и рвать паутину. Одна за другой серебряные нити начали лопаться.
Крак! Хрусть! Девочка невольно присела, когда прямо рядом с ней с потолка свалилось еще несколько камней. Один из них, размером с грейпфрут, больно задел Лизу по локтю — боль молнией пронзила
— Позовите ночников! — пронзительно крикнула Мирабелла. — Души вот-вот освободятся!
«Они уже приближаются, — сказал в голове девочки голос ее ночника. — Их не нужно звать».
Громадная пещера понемногу разваливалась на куски, крысы продолжали освобождать души из паутины, а потрясенная, испуганная Лиза стояла на качающейся, как штормовая волна, под ее ногами земле. А со всех темных уголков Подземного мира к освободившимся из паутины душам спешили их ночники.
Они возникли из тумана и тени — они и были тенями — посреди хаоса, и даже крысы прекратили свою работу, чтобы посмотреть на них. Ночники плыли, парили, возникая, казалось, из ничего, а когда освобожденные души начали падать с паутины словно яблоки с яблони, каждую из них подхватывал ее ночник — нить, которая связывала душу с ее ночником, была вечной и разорвать ее нельзя было никогда.
Ночники кружили в воздухе, несли души самых разных размеров и цветов, уложив их на своей спине между крылышками. Подхватив душу, они вместе с ней вновь исчезали в тумане, откуда некоторое время еще продолжали светить, постепенно угасая, разноцветные мигающие огоньки. Ночники несли освободившиеся души туда, где им полагалось находиться, — домой, Наверх.
Щелк! Мирабелла перегрызла последние нити, которыми к паутине была привязана душа Патрика, и она вырвалась на свободу. Лиза протянула руки, чтобы подхватить душу, которая медленно, словно пушинка, планировала вниз, к земле. Но раньше, чем Лиза успела прикоснуться к душе Патрика, из воздуха соткался ночник и аккуратно положил душу к себе на спину.
Ночник Патрика был несколько меньше, чем ночник Лизы, хотя крылья у него, пожалуй, были даже больше и напоминали развернутые пальмовые ветки.
Ночник Патрика облетел вокруг девочки, и она услышала его слабый, едва слышный шепот.
«Прости, Лиза. Я должен был внимательнее следить за Патриком. Обещаю, что этого больше не повторится».
— Это все… — начала девочка, но не договорила. Сверху на нее сорвался еще один камень. Лиза упала на бок, перекатилась и благополучно избежала столкновения с ним, хотя и наглоталась при этом пыли.
«Идем! — закричал ночник Лизы, а остатки паутины тем временем уже закачались, заскрипели, словно готовое рухнуть спиленное металлическое дерево. Девочка поспешно поднялась на ноги. — Паутина падает! Гнезда рушатся!»
Теперь Лиза не могла сообразить, где здесь выход. Из-за возникшего хаоса пещера казалась теперь незнакомой, все в ней изменилось, а спасительной двери девочка не видела. И тогда от испуга она просто припустила вперед, вслепую, мимо каких-то темных пятен, обрывков паутины, которые на глазах становились тонкими, как иголки, и начинали ломаться, сыпаться вниз колючим дождем.