Прямой эфир

Стасина Евгения

Делаю глоток обжигающего напитка, скорее инстинктивно морщась, ведь вкуса я совсем не почувствовал. Жжет сейчас вовсе не горло. Пылает где-то внутри, под рубашкой, немного измявшейся за день, под кожей, похолодевшей от очередного подтверждения, что в эту самую минуту пишется не эфир скандального ток-шоу… пишется финал нашей с Лизой истории. Впрочем, последние строчки я вписал многим раньше, чем многомиллионная аудитория прильнула к голубым экранам. В тот самый день, который прямо сейчас наверняка всплывает пред взором моей все-таки бывшей супруги — развод еще не

оформлен, а обручальное кольцо она уже носит на левой руке.

— Какого черта? — швыряю на стол увесистую папку и быстро возвращаюсь к двери, с треском ее захлопывая. Разворачиваюсь, мечтая придушить брюнетку уже усевшуюся в мое кресло, и только поэтому продолжаю стоять на месте. Дистанция нам не повредит, иначе, я точно сомкну свои пальцы на ее тонкой шеи.

— Соскучилась, — улыбается, устраивая свои ноги на деревянной поверхности стола, ничуть не смущаясь того факта, что ее острые шпильки грозятся перепачкать мои документы. Ярко-зеленые туфли, нелепым пятном выделяются на фоне строго дизайна моего кабинета — красное дерево, металл и кожа.

— Пришлось немного пококетничать, но в целом твой менеджер по персоналу и сам был не прочь взять меня на место твоего секретаря. Наверное, подействовали мои слова, что ты лично советовал мне попробоваться на эту должность, — улыбается, потирая ключицу, с каждым касанием все ниже спуская с плеч изумрудное платье.

— Знаю, — хлопает ресницами, вставая и обходя преграду, не позволяющую ей предстать передо мной во всей красе, — оделась не лучшим образом. Но завтра, гражданин начальник, я буду в строгом глухом костюме. Разве что… Чулки мне носить разрешается?

Опирается на стол, ставя длинную ногу на дорогой кожаный стул, и медленно ведет рукой по своему бедру, выпуская наружу резинку чулка — вновь это кружево…

— Перестань устраивать цирк, — вскипаю, и рывком выдергиваю опору из-под ее шпильки. Наверняка остается царапина, но это последнее о чем я стану переживать.

— Работать здесь ты не будешь.

— Буду. Я уже оформилась, — прячет недовольство за непроницаемой маской и набирает в грудь побольше воздуха, кажется, отодвигая свою затею с моим соблазнением в долгий ящик. — Игорь…

— Считай, что это был самый короткий рабочий день в твоей жизни, — бросаю на стол кредитную карту, и тут же тянусь к ящику, где хранятся мои сигареты. — А это выходное пособие.

— Да что с тобой? Думаешь, я из-за денег? Я ведь соскучилась… Ты две недели не приезжал…

— Я уже говорил, что Лиза заболела.

— Чем, если не секрет? Надеюсь, тебе не придется годами сидеть у ее постели, нежно держа за ручку? Потому что, в таком случае, я заявлюсь и туда! — женщина перестает сдерживаться, и сама не прочь сделать пару затяжек. Вырывает из моих рук дымящуюся сигарету, и не сводит с меня своих глаз, о чем-то напряженно думая.

— Ты не хочешь ее бросать, верно? Решил, что сумеешь усидеть на двух стульях?

— А ты всерьез считаешь, что я должен бежать за тобой, стоит лишь поманить меня пальчиком?

Женщина приподнимает бровь, складывая

губы в победной улыбке и все так же удерживая меня в плену своих глаз, тушит бычок о пепельницу. Нелепую пепельницу в форме перекошенной рожицы.

— Странный выбор, — отвлекается, приподнимая металлическую «тарелку», — она выбирала?

В точку. Жена прочитала мне лекцию о вреде курения, а когда поняла, что свою пагубную привычку я вряд ли брошу купила эту чудную безделушку, как напоминание, что каждая затяжка заставляет мой организм раз за разом терпеть химическую атаку.

— Иди домой. Или пройдись по магазинам. С отделом кадров я сам свяжусь, — отбираю принадлежащую мне вещь, и настойчиво веду ее к двери.

— И что ты им скажешь? Что моя короткая юбка не настраивает на рабочий лад, — оборачивается, врезаясь в меня своей грудью, и уверенно исследует своей рукой мое тело. Не приходится гадать, куда держат путь ее острые ноготки…

Перехватываю ее запястье прежде, чем она залезет мне в брюки прямо здесь, в переполненном офисе, пусть сотрудники и отделены от меня толстой деревянной дверью, и недовольно хмурюсь.

— Видишь, все прекрасно функционирует. Так что, бросай строить из себя верного мужа, закрой дверь и не обижай женщину, исколесивший пол-Москвы в поисках подходящего нижнего белья. Оно красное, — обжигает дыханием мою щеку, задевая губами кожу, и стоит мне потерять бдительность, наматывает мой галстук на свою кисть, призывая сдаться и отдаться ее власти.

***

Лиза

— Сидишь, значит, — нагло вторгаюсь в кабинет Славы, жестом останавливая спешащую ко мне секретаршу, по своим габаритам больше подходящую на роль вышибалы. — У него совещание.

Закрываю дверь, даже не обращая внимания на смену декораций, и если что и замечаю, так это отсутствие белоснежного дивана.

— Ну что, ничего не хочешь сказать? — не дойдя до стола пары шагов, уже перехожу к делу, сопровождая свой вопрос ловким броском куртки на новенькое кресло. Наверняка для клиентов. Или партнеров, с которыми Слава так часто запирался раньше, за разговорами осушая бутылку — другую виски.

— Чтобы ты знал, два дня назад у нас была вторая годовщина брака. И, не сочти за наглость, но как свидетель и близкий друг семьи, которому я дважды присылала приглашение, ты просто обязан был прийти. Одного СМС недостаточно, — верчу в воздухе свой мобильный и все-таки сажусь на стул, складывая руки на груди.

Пусть знает, что я недовольна. И пусть не думает, что этого виновата взгляда, шумного выдоха и запущенной в волосы руки будет достаточно.

— Прости? — тоже не действует, но хоть какой-то диалог.

Не слишком-то изящно пододвигаю свой стул поближе к новенькой стеклянной столешнице, которую уборщица так усердно натирает в конце рабочего дня, испрашиваю прямо в лоб, уже изрядно устав ломать голову над тем, какая кошка пробежала между мужчинами:

— Что случилось?

— Спроси у Игоря, — выдает, и отводит глаза, начиная крутиться на компьютерном кресле.