Пряник и Пшёнка
Шрифт:
— Хренового, значит. Раз без бантика, — вздохнул Артём. Погасил в комнате свет и, к счастью, без каких-либо сюрпризов, завалился на кресло-кровать.
Теперь я бесстрашно показала голову из-под одеяла.
— Кстати, ты обманул, что между ними два метра. Тут метра-то нету.
— Пришлось сдвинуть, иначе кресло до конца не раскладывается.
— Мм, — протянула я и устроилась удобнее на подушке.
Лунный свет из окна падал прямо на Артёма, который не спешил закрывать глаза, и смотрел в потолок, плавно скользя по нему взглядом.
— Это твоя мама? — спросила я, намекая
С фото на меня смотрела брюнетка с широкой и очень теплой улыбкой. Возможно, она смеялась в момент, когда ее фотографировали, а на коленях у нее был еще совсем маленький малыш Артёмка, который, почему-то, был чем-то недоволен и хмурился, глядя в кадр. Видимо, оттуда я началась его привычка хмуриться, пока другие веселятся.
— Да, — выдохнул Артём короткий ответ. Поднял руки и, кажется, машинально покрутил тонкое кольцо на мизинце правой руки.
— Мамино?
— Угу, — выдохнул он снова и завёл руки за голову.
— Она очень красивая. И папа твой красивый. Даже удивительно, как у них получился ты? Такой… на троечку, — улыбнулась я и вяло увернулась от прилетевшей в меня подушки.
— Ладно, ты самый красивый парень… в этой комнате. Пока в нее еще кто-нибудь не вошёл, — хихикала я тихо и притаилась, когда Артём встал со своего-кресла кровати и навис надо мной, вытягивая свою подушку из-под моей головы.
— По-хорошему, — шепнул Артём. В голосе его прорезались угрожающие нотки. Страшно не стало. Стало приятно. Пробудилось детское шкодливое желание сопротивляться и дразнить его до последнего.
— Иначе что? Опять задницей засветишь? Так уже не страшно.
— Не страшно, говоришь? — хмыкнул Артём, и так быстро нырнул ко мне под одеяло, что я не сразу поняла и сообразила, как оказалась прижата к его боку, а вместо подушек под моей головой уже было его плечо.
— Ты что делаешь?! Я не настолько набуханная, чтобы спать с тобой в одной постели. Вали отсюда!
— Зато достаточно дерзкая, чтобы меня провоцировать.
По спине практически невесомо скользнули мужские пальцы и слегка задрали футболку, обнажив задницу.
Недолго думая, я укусила Артёма за сосок.
С шипением парень буквально выпрыгнул из постели.
— С такими прелюдиями ты плохо кончишь, — выронил он страдальчески, растирая укушенное мной место ладонью. — Или вообще не кончишь.
— Спокойной ночи, конченый, — фыркнула я, швырнула в него его же подушкой и демонстративно отвернулась, закутавшись в одеяло.
— И тебе, кусучка.
Глава 11. Артём
— Блядь…
Не открывая глаз, решил размяться и понял, что это хреновая идея. Такая же хреновая, как сон на кресле-кровати. Какой идиот решил, что на нём может быть удобно? Если сверху до поясницы всё было относительно сносно и ровно, то всё, что было нижу поясницы, словно провалилось в мягкую яму, из-за чего складывалось впечатление, что мои позвонки стекли в трусы.
Надо было, всё-таки, Пшёнку согнать со своей кровати. Наверняка ее задница чувствует себя шикарно.
Разлепил глаза, встретился с потолком своей комнаты и перевел взгляд в сторону своей кровати.
—
Какого хрена они красные? Я был уверен, что она до сих пор в белых.
Светлые волосы Пшёнки разметались по подушке. Повернувшись ко мне спиной, она вынула одну ногу из-под одеяла, из-за чего мне и открылся шикарный вид на ее зад.
Самый благодарный зритель в первом ряду аплодировал стоя.
— Ну, заебись, — шумно вздохнув, я поправил стояк в трусах и сел в постели. Опустил ступни на пол, уперся локтями в колени и растер лицо, смахивая остатки сна. Бездумно уставился в самую яркую точку, что была передо мной — красные трусы Пшёнки. Залипал так минут пять, пока до сознания не донеслись голоса с первого этажа, где уже Маруся, наверное, готовила завтрак, а батя упирался ей носом в макушку, делая вид, что помогает.
Подавшись чуть вперед, аккуратно натянул одеяло на Пшёнкин зад. Встал с кресла и поплелся к шкафу за домашними штанами. Достал первые попавшиеся, повернулся с ними к кровати и пришёл к выводу, что сначала мне нужен душ, да похолоднее. Пшёнкина задница снова дразнила меня красным кружевом. Закинул штаны на дверцу шкафу и взял полотенце. Перед выходом, всё-таки, подошёл к Пшёнке и снова накрыл ее одеялом, в этот раз подоткнув ткань ей под задницу.
— М! — протестующе буркнула Пшёнка и, дёрнув ногой, скинула с себя одеяло на хер. Перекатилась на живот, замяла руки под подушку и вызвала еще больший стояк, когда моя футболка на ней задралась почти до лопаток, а аппетитная попка призывно и дразняще оттопырилась.
От желания шлёпнуть по упругим округлостям, чтобы звон отлетел от стен, зачесалась ладонь. Но начинать день со срача с Пшёнкой не хотелось. И без того, каждый раз, когда она смотрит на меня, я вижу в ее голубых глазах план моего убийства.
— Душ, — словно сам себе отвесил поджопник и пошёл в заданном направлении.
Прохладная вода отлично освежила и уронила всё, что и не должно было подниматься, в принципе. По крайней мере, не на Пшёнку, которая умудрилась собрать в себе все те качества, что меня отталкивали от других девчонок. Она блондинка — я предпочитаю брюнеток; она младше — я всегда выбирал старше, и у меня не было ни одной девушки, которая была бы младше меня; она болтает без умолку и перечит всему, что я говорю — я предпочитаю, когда меня слушают и подчиняются; она проснётся в моей постели — из моей постели уходили, не засыпая; она с лёгкостью дерётся в подворотне наравне с пацанами — я с неё в ахуе.
Едва выйдя из душа, наткнулся на слегка растерянную Марусю.
— Доброе утро, Тём. Девочки не у вас, случайно? — спросила она. — Я пришла их будить, а в комнате никого.
— Не знаю, — пожал я плечами, тоже насторожившись. Вместе с Марусей вошёл в свою комнату и с улыбкой выдохнул, увидев, как Соня и Варя облепили с двух сторон Пшёнку и вместе с ней забрались под одеяло, где старательно делали вид, что спят, пока их новая игрушка сонно целовала им щёки.
— Они её теперь не отпустят, — усмехнулась Маруся и пошла к выходу из комнаты. — Завтрак почти готов, спускайтесь.