Прятки в облаках
Шрифт:
Поджилки все равно тряслись.
Прошмыгнув по лестнице и вздрагивая от привычных звуков, она замерла перед их комнатой, услышав из-за приоткрытой двери свое имя.
— Машка-то? — говорила Анька с хозяйственно-бытового. — Да она, считай, невидимка. Слова не скажет, только все зубрит да зубрит. Тихая, что твоя мышь…
Что плохого в мышах? Всяко лучше, чем пиявки, например, или змеи.
Маша вошла в комнату.
Первое, что ей бросилось в глаза, — это четвертая кровать, которая стояла аккурат перед ее,
Второе — незнакомая девушка, уплетавшая за обе щеки конфеты. Пухлые, надо сказать, щеки. Крохотный яркий рот. Длинные рыжеватые косы. Вздернутый нос. Сарафан в ромашках.
— О, Машка, — Анька улыбнулась, но не слишком радостно. — А у нас тут пополнение. Вот, знакомься, Лиза из Питера. Перевелась внезапно.
— Здрасьте, — пролепетала Маша, глядя в лукавые круглые глаза и не зная, куда бежать.
Хотелось завопить на манер переполошенной монашки: бесстыдство! Бесстыдство! Мужчина в женской обители!
Но она изо всех сил молчала.
Жить-то хотелось больше, чем вопить.
Глава 06
Глава 06
Никогда еще Маше не было так неуютно в комнатке, которую они более-менее успешно делили с девочками. Конечно, ее порой раздражала досужая болтовня, время от времени здесь вспыхивали ссоры, иногда приходилось сглаживать углы, уворачиваться от насмешек или мириться с бардаком, который так и норовила развести безалаберная первогодка Вика Воробьева.
Но это всегда были девочки. Девочки!
А не мужчина-препод, пусть и припудренный старинным волшебством.
У Маши в горле пересохло от неловкости. Как подло с ее стороны привести его сюда втайне от своих соседок. Это же настоящее предательство.
«Кто-то из них мечтает прирезать тебя», — напомнила себе Маша, но стало только хуже.
Да еще Андрюша со своими зазнобами! Жизнь по какой-то причине решила осыпать Машу пакостями, а ведь она так старалась хорошо учиться и ничем не огорчать папу.
Растерянная, расстроенная, она напрасно пыталась утешить себя тем, что девчонки ей попались не из стеснительных. Для них пройтись в неглиже перед Циркулем скорее забавно, чем «о ужас, участь более постыдная, чем смерть!». Но все равно, все равно. Это было неправильно, и все тут.
Маша тихонько шмыгнула к своей кровати, мечтая скорее спрятаться за пологом от всего происходящего, и замерла, глядя на постельное белье с горлицами. Мама выдала с собой три одинаковых комплекта, но теперь, после того, что сказал в кабинете ректорши Плугов, невозможно было ни лечь на эти простыни, ни надеть пижаму с утятами.
— Так зачем ты перевелась сюда из Питера? — спросила Аня у Лизы.
— Из-за Дымова, — ответила липовая девица. — Хочу писать у него диплом. Он самый крутой словесник современности.
— Наш Циркуль? — усомнилась Аня. — Милая, да тебя надули! За все
Маша невольно отвлеклась от своих переживаний, наблюдая за выражением хорошенького курносого личика.
Дымов слушал о том, что он неудачник, с видом оскорбленного достоинства. Поджал губы, сцепил пухлые ладошки в замок, задергал носком туфли на плоской подошве.
— Все дело в том, — заявил он хорошо поставленным преподавательским голосом, — что лингвистика в последнее время изрядно дискредитирована. Эту специальность выбирают балбесы, которые просто не знают, куда еще им податься, что в корне неверно. В то время как талантливые в нашей области студенты, — тут он бросил выразительный взгляд на застывшую в своем углу Машу, — грезят о каком-то там черчении!
Эта тирада из уст юной девушки прозвучала более чем странно, и Аня недоуменно хлопнула ресницами.
— Ну надо же, какой пыл, — пробормотала она.
Маша уже собиралась броситься на защиту черчения, как дверь распахнулась и в комнату влетела перевозбужденная Вика. Ее пышная грудь ходила ходуном, круглые карие глаза блестели.
— Там, — выпалила она, задыхаясь от упоенного ужаса, — там! Вечный Страж!
— Где? — подпрыгнула Аня, и обе они выбежали, чтобы посмотреть на легенду университета, которая так редко являет себя людям.
Ни Дымов, ни Маша не тронулись с места.
— Удивительные чары, — сказал он светским голосом. — Да, в прежние времена умели делать артефакты, не то что нынче. Волшебное зеркало создано на стыке сразу нескольких наук — тут вам и словесность, и оптика, и черт знает что еще… Я обязательно разберусь, как работает эта вещица.
— Вам ведь нет никакого дела до расследования, — срывающимся голосом произнесла Маша. — Вам же интересен только артефакт, правда?
— Ну почему же… в вашей безопасности, Рябова, я заинтересован вполне искренне, — любезно сообщил Дымов чарующим грудным голосом.
— Даже если я все равно не поеду на конференцию? — огрызнулась она, едва не плача.
— Неблагодарная, — поразился Дымов. — А ведь я ради вас нацепил это орудие пытки — лифчик!
— И ничего не ради меня, — заупрямилась она и едва удержалась от угрозы, которая никогда не подводила: «Да я папе пожалуюсь». Это работало с братьями, работало с другими детьми и однажды сработало с воспитательницей в детсаду, которая заставляла маленькую Машу есть морковку.
Услышав такое, настырный Циркуль сразу бы отстал со своей лингвистикой и дал Маше возможность самой решать, на кого ей учиться.