Прынц
Шрифт:
– Да пусть он хоть сто раз не хочет - любовь заставит, ибо не хотеть можно только с холодной головой. Когда есть любовь-голова горячая, и шагаешь чаще всего спонтанно. Шагнёт как миленький.
Шагнёт… А остался ли в душе Бориса хоть один здоровый участок, где можно взрастить саженец любви? Или там пустыня и только ветер гуляет, гоняя барханы из песка обид?
Борис закончил установку палатки, последний раз проверил крепления. Зоя не спешила убирать следы слёз с лица и менять позу несчастной девы. План Люськи - "совместная установка палатки сблизит"- дал сбой, сейчас по идее должен включиться план Танечки:
Борис с топориком приостановился рядом.
– У тебя что, мозгов совсем нет? Собственную злость на ребёнке срываешь.
– Не поняла?- неожиданно для самой себя растерялась Зоя.
– Оно и понятно,- едко усмехнулся Борис.- Умишка то кот наплакал, где уж понять.
– Слушай!- вскочила Зоя.
– Нет желания слушать твой трёп. Ты вот ревела, ну и ной дальше, может, поумнеешь.
– Ты…ты…
– Всё, разговор окончен. Бухти дальше.
– Скотина! Кретин! Чтоб тебя комары зажрали!
Борис давно уже скрылся, а Зоя всё не могла остановиться: перечислила все обидные слова, пнула кучу хвороста, затем палатку и, наконец, обессиленная опустилась у входа.
– Зачем? Зачем мне всё это? Ненавижу! Всё! Поиграли в дурдом и хватит!
Вскочив, кинулась к месту, где был спрятан мобильник. Но его там не оказалось. Танины следы красноречиво говорили, кто забрал телефон. Девчушка, видимо предугадала срыв мамЗои и решила не давать ей шанса не вовремя выйти из игры. Таня, как и мама, верила в успешный исход операции "Троянская лошадь".
ГЛАВА 14
ДяБоря вернулся хмурый, и Танечка поняла, что её план не сработал. Значит, мамЗоя сделала всё не так, как надо. Наверно, сидела и улыбалась, думая про свадьбу, а нужно было плакать и быть несчастной. ДяБоря увидел её улыбку и, конечно же, разозлился, наверно решил, что мамЗоя как дурочка. А такую не захочется жалеть, и в таких не влюбляются.
Танечка глубоко вздохнула: придётся придумывать другой план. Жаль, она так верила, что тот план сработает, и всё будет океюшки…
Ох, ну почему эти взрослые иногда бывают такие бестолковые?!
На некоторое время они словно забыли о существовании друг друга: Борис готовил жерди, Танечка тщательно перетряхивала память, в надежде, что что-нибудь натолкнёт её на новый план.
Наконец, Танечка прекратила пустые терзания и глянула на дяБорю и тотчас встрепенулась, поражённая увиденным: в десяти шагах от "колодца" ходко шло строительство хижины. Стены росли на глазах: дяБоря точно корзину плёл, пропуская между стволов жерди. Лицо у него уже не было хмурым, а сосредоточенно-увлечённым, будто он занимался любимым хобби. Танечке, почему-то захотелось принять в этом участие - она тотчас присоединилась. Принимая от неё очередную жердь, дяБоря внимательно посмотрел, тепло улыбнулся:
– Подсобник всегда кстати. Только осторожно, не поцарапайся.
Работа пошла быстрее и вскоре стены поднялись на два метра. Хижина теперь представляла собой почти правильный ромб, у неё было оконце и дверной проём. А ещё через полтора часа была готова и крыша: поверх жердей аккуратно уложены лапник и ветки.
– А что, Танюш, не хило получилось. Ай да мы! Сейчас нарежем лапника для постелек, и будут царские палаты.
– У неё…есть наши спальники,- невольно вырвалось
ДяБоря неопределённо усмехнулся:
– У неё много чего есть…да не про нашу честь.
– А давайте пойдём…и скажем: всё пополам…- проговорив, Танечка невольно затаила дыхание: рассердится или нет?
ДяБоря не рассердился, он лишь странно хмыкнув, обронил:
– Будем посмотреть.
Внезапно налетел сырой ветер, стал проверять прочность хижины. Небо ходко затягивалось чёрной тучей.
– Не стой на ветру - простудишься!- крикнул дяБоря и быстро стал собирать сушняк, вносить в хижину.
Танечка сначала юркнула внутрь хижины, но там гулял сквозняк, выбежав, она присоединилась к дяБори.
Дождь, точнее самый настоящий ливень, хлынул так же внезапно, как и порыв ветра. ДяБоря уже соорудил костёр в центре хижины. Поначалу дым метался внутри, не найдя выхода, но дяБоря чуть прикрыл окно пучком травы и дым устремился в дверной проём. Вскоре внутри было тепло и даже уютно, потрескивали дрова, завораживающе шумел дождь, пахло сладковатым дымком.
"Хорошо, - подумала Танечка,- как в кино…"- и тут же осеклась: а как там мамЗоя? Одна в палатке…ей наверно страшно…
Танечка глянула на дяБорю: он беспокойно смотрел на дверной проём, на дождевую завесу, морщился, вздыхал. Может тоже про мамЗою думает?
– Вы…про неё думаете?- не удержавшись, осторожно спросила.
– Что?
– дёрнулся дяБоря, глянул так, словно только что проснулся.- Аа, нет… Крышу Осиповым не доделал, наверно ругают меня последними словами…Тебе не холодно?
– Не холодно.
Танечка огорчилась, но постаралась не показывать этого своим видом.
"Про какую-то крышу думает,…значит, мамЗоя его нисколечко не зацепила. Такой прекрасный план был… И он сработал бы, если бы мамЗоя не испортила… Говорила же ей: будь заплаканной, несчастной… Наверно держалась как у себя в офисе, разговаривала, как с рабочими… Конечно, я бы тоже в такую не влюбилась… Нужен новый план. Думай, Таня, думай…думай, думай…"
Задумавшись, Танечка не заметила, как подкрался сон, сгрёб в охапку и швырнул в тёплую бездну…
ГЛАВА 15
Зоя упрямо нарезала круги вокруг стоянки, в надежде по каким-нибудь меткам обнаружить новый тайник телефона. Вспомнив про танин ожог руки, сунулась в заросли крапивы. На грубое обращение с собой растения жгуче отвечали. Отпустив на волю слёзы, Зоя не сдерживала и слова: материла себя дуру, что согласилась участвовать в этой дурацкой лошадиной затее, доставалось и Люське и Борису, и всему мужскому племени. Краешком сознания, Зоя понимала, что у неё самая элементарная бабья истерика, но остановиться, взять себя в руки уже не было сил. Из-за истерики поначалу и ожоги крапивы игнорировала, однако вскоре они о себе заявили так, что и телефон и всё остальное ушло на второй, третий план. Мало того, что руки стали красными, покрылись волдырями, они ещё и запылали, точно ошпаренные кипятком. Жар постепенно растекался по всему телу, но в основном стремился в голову. Вскоре Зое казалось, что её голова пустой сосуд, в который налили крутой кипяток, он плещется, ударяясь о череп и обжигая область висков и темечко. Глаза стали сухими, под веки точно песок попал, а изнутри, будто кипяток норовил продавить глазные яблоки и вырваться наружу.