Прынцесса из ЧК
Шрифт:
Скрипнула дверь. Вошел Марк. Лиза замахала на него руками, чтобы он не маячил перед допрашиваемой. Он отошел к печке, сел там, за спиной Макаровой.
– Скажите, вашего мужа можно как-нибудь выманить, заставить сдаться?
Наталья с тупым страхом затрясла головой.
– А что, сильно крут твой муж?
Макариху то ли прорвало, то ли она уже готова была сказать то, что от нее ждала Лиза:
– Лютый, ох лютый. Его и в отряде не любят, больше боятся!
Громова ей поверила и выдохнула искренне, с сочувствием:
– И из-за скотины этой вы так страдаете. Развелись
– Лиза презрительно скривила губы.- Ладно, давайте составим протокол и что сотрудничать согласны.
И начала бегло строчить, задавая уточняющие вопросы. Потом перечитала вслух, спросила, как положено, не добавить ли что. Наталья подтвердила все и поставила крестик вместо подписи. Лиза велела ее увести и не обижать. И, словно извиняясь, хотя Марк ее ни в чем не упрекал, сказала:
– Жалко бабу. Интересно, а почему она не уйдет от него? Неужто любовь такая?
– Детей целый кагал, вот и терпит.
Громова смутилась.
– Вот об этом я и не подумала. Ладно, давай следующего.
* * *
Было далеко за полночь, когда они закончили допросы. Лиза ошалело уставилась на коптящую лампу, мерцавшую в табачном дыму, потом опять склонилась над бумагами:
– Чего ты там строчишь?
– Списки составляю. Кого упоминают как постоянных пособников, у кого оружие может быть, не сдали, кого мы уже расшлепали, кого стоит...
– Передохни, работница, успеешь, - зевнул Марк.
– Завтра я сам на селе шмон проведу. Выпить хочешь?
– Хочу, - устало кивнула Лиза.
Штоклянд достал флягу, протянул ей через стол. Сделав большой глоток, морщась, Лиза помотала головой.
– Передадим протоколы в Политбюро, здесь такой материал накопился,кивнул Марк.
– Это ты хорошо придумала, Лизавета. Ну что, пора и отдохнуть. Ты в избе ляжешь?
Она обвела помещение взглядом, пробормотала совсем устало:
– Проветрить бы здесь. Жара какая. Я пойду искупнусь, Марк.
Тот кивнул:
– Ступай, только осторожней.
Она скинула кожанку и вышла. Марк тоже снял куртку, направился на крыльцо, с наслаждением вдохнул свежий воздух. К нему подошел Серега:
– Завтра, может, все-таки нападем на них? Лагерь-то близко.
– Так они тебя ждать и станут. Идти по лесу, не подняв гама и не нарвавшись на дозоры, не получится. Ты это лучше меня знаешь. Да и зачем? Сами прибегут! Завтра утром пораньше, пока не рассвело, надо поднять взводных. Бандиты могут напасть. Ты бы на их месте так и сделал.
– А ты?
– обидевшись, спросил Сергей.
– Сдался бы. Помирать просто так, для красоты - не по мне.
– Не могу я тебя понять, Марк, вроде ты не трус, конником лихим был, пока в ЧК не пошел, - брезгливо морщась, протянул Сергей.
– Перерождаешься прямо на глазах.
– Так у Боженки я дурнем молодым был. А в ЧК я думать научился, решительно отрезал Марк.
В это время на огородах кто-то завозился, раздался выстрел, туда метнулись несколько красноармейцев, Серега тоже бросился посмотреть, что случилось. Марк насторожился и сказал с сожалением:
–
Бандита втолкнули в избу. Молодой, лет тридцати, плотно сбитый, слегка хмельной, он затравленно смотрел на Марка из-под кустистых бровей. "Ноги у него мокрые. Где-то недалеко есть неглубокий брод. А ухоженный, гад. Или баба к нему ходила, или он к ней", - подумал Марк.
– Ну, рассказывай: кто такой, зачем?
– обыскивая пленного еще раз, спросил он.
Тот ничего не ответил, только сузил глаза и скривил губы. На щеках, заросших щетиной, заходили желваки. Никак не мог совладать с собой, хотя это явно было ему не на пользу.
– Ну, что молчишь?
– поторопил его Марк.
– Не нукай, не запряг, - мрачно отозвался бандит.
– Сдаваться я пришел...
Марк ехидно улыбнулся. Трудно было поверить, что он дезертир.
– Имя?
– Федоров Степан Иванович.
"Взводный, из бедняков, фронтовик, отмечен в девяти доносах, - вспомнил Марк Лизкин список.
– Злостный, хоть и из бедняков, распропагандированный эсерами. Никакой он не дезертир, шпионил".
– Возраст?
– Двадцать девять.
Дверь отворилась, вбежала запыхавшаяся Лиза. Тряхнула мокрыми волосами.
– Что тут у вас за стрельба?
– выдохнула она.
– Лазутчика бандитского поймали!
– ответил Марк.
Громова увидела бандита и чуть не охнула. На лавке сидел муж старшей сестры. С тех пор как в пятнадцатом году ее сослали в Сибирь, она не поддерживала связи с родней. Да и не ждала встретить своих так далеко от Нижнего. Привычка владеть своим лицом ее не подвела - она никак не выдала ни своего удивления, ни волнения. Но в голове мелькнуло: "Выходит, бандитка Федорова - это моя сестра Агаша. И это ее свекровь мы пустили в расход сегодня утром. Вот беда-то! Почему мне в голову не пришло поинтересоваться, кто в заложниках?" Степан тоже узнал ее, с коротким вскриком было подался ей навстречу и тут же осел, совершенно обескураженный.
– Что такое?
– удивился Марк.
– Знаком он мне, - выдохнула Лиза.
– Это муж моей сестры, Федоров Степан Иванович.
Марк внимательно смотрел на них. Ни тот, ни другой явно не ожидали встречи и напряженно молчали.
– Я думала, вы в Нижнем...
– сказала наконец Лиза.
– Я не знала, что это вы... Мало ли Федоровых...
И осеклась, спохватившись, что оправдывается перед бандитом. Вздохнула, достала кисет, свернула козью ножку. "Вот те раз!
– со злостью подумал Степан.
– Мало мне было этого жида, скорпиона, так еще свояченицу черт принес... Вона куда подалась, сучка каторжная. Комиссарша, и штаны нацепила! Ишь, цигарку курит, да и самогончиком от нее несет. Курва, двустволка красножопая. Впрочем, чего удивляться? С детства ясно было, что непутевая. Нескладеха, растеряха. Нет бы по дому помочь - а она с книжкой где-то пропадает. Все лучшей жизни ищет, где полегче. То в монастырь собиралась постричься, то на фабрику пошла - дома, вишь, тошно, то с леволюционерами спуталась, теперь вон в ЧК, сучка! Все они, эти комиссары, тузом бубновым меченные! За что ее только Агаша любила?"