Прыжок барса

Малиновская Майя Игоревна

– Они не знали, что их экспедиция выжила.

– Я не знаю, как они себя поведут, когнда узнают, что выжил один. Я могу судить их очень относительно и считаю, что они поняли, что столкнулись с сопротивлением. Ларец вывезли в Пергам, онипоследовали туда, потом его возвратили в эту землю, они снова пришли за ним. Александрия стала последним местом, где они потерпели неудачу. Они начали искать посредника. Этим посредником стала ты, как олицетворение женской природы и силы. Они относятся к тебе с особенным уважением,

поэтому не демонстрируют своего обычного коварства. Я не хочу отдавать им то, что храню. Я себя похоронил ради этого. Эта порода над нами имеет особенность, она защищает от влияний и искажает восприятие. Наш гость не доберется сюда сам, ему здесь не выжить из-за тектонических сил.

– Я сюда полезла не по его желанию, а сама. Они не отстанут. Я, конечно, им угрожала, но тогда я думала, что они поверили в мое могущество. В будущем у меня опасный авторитет. Я не имела в виду свою природу. Однако, это глупо сидеть и ждать, когда они опять сюда прибудут. Тут поможет только разумный расчет. Не сейчас, не в этом времени, так раньше или потом, кто-то другой придет. Я повторяю, отдайте им то, что они хотят, а я обещаю, что они оставят людей в покое.

– Глядя на тебя, я поверю в такое обещание. Ты возьмешься охранять людей? У тебя есть свой мир, который требует защиты.

– Люди сами себя защитят, я только помогу создать условия. Вы уже не мало сделали для этого. Вы тоже кое-что сделали. Не все пластины подлинные, часть листов - подделки, материалы поздние, хотя сходство замечательное. Но хранители не знали об этом, потому что этот язык уже мертвый, его никто толком не умеет читать. Если вы служили в храме Сераписа, то я могу догадаться, кто подменил пластины, и почему они не хранились в Музеуме, как и полагается такой ценности. Недостающие листы похоронили с вашим телом? Мне остается найти могилу?

– Ты ее уже нашла. Я был жив, когда меня хоронили. Те, кто сейчас мне помогают, даже не подозревают, что я жив.

– Вы продолжали изготавливать подделки и меняли пластины при случае.

– Это целое искусство.
– Мельзис кивнул и улыбнулся.

– Я передам одну подлинную пластину гостям, а три и одну поддельную верну жрецам в библиотеку. Пропажу обнаружили и одному писцу, которому я испытываю уважение, грозит позор.

– Для тебя имеют значение заботы простых людей?

– Хороших людей.

Мельзис покачал головой.

– Ты убедительна, упряма. Не уйдешь с пустыми руками. Не хотел бы тратить силы на соперничество с тобой. Я отдам пластины. Тебе. Как ты с ними поступишь - уже твоя ответственность за хороших людей.

Эл расплылась в ответной улыбке.

В стыке пола и стены была ниша, оттуда Мельзис и достал свое сокровище. Он какое-то время колебался, не решался передать ей чехол из грубой кожи по форме напоминаюшщий пухлую папку. Они обменивались взглядами.

Потом Эл не без трепета приняла протянутый им сверток.

Он сказал что проводит ее наружу,но к вечеру она должна возвратиться и вернуться назад следующим утром. Бородач ее дождется. Эл ему поверила.

Он выпустил ее наверх западнее входа в катакомбы. Лаз был в полу какого-то сарая.

– Здесь живет мой друг. Он хотел тебе помочь, но не знал как. Если встретишь его, не говори обо мне. Я этим ходом не пользуюсь с тех пор, как умер, - в голосе Мельзиса звучали ироничные нотки.

– Я сохраню все в тайне, - пообещала Эл.

Она выбралась на свет. Уже близилось утро.

Тут же отрывисто прозвучал позывной Геликса.

Эл прильнула к стене сарая, сквозь щели осмотрела пространство за стенами. Дворик. Тихо. Где-то квохтали куры. Звуки вполне мирные, шума города не слышно. Людей нет.

– Геликс.

– Эл, Алик ищет тебя со всем своим рвением.

– Мы же договорились.

– Он попал под влияние твоего нового знакомого. Я не могу его остановить. Он недалеко от катакомб.

– Скажи, что ты меня нашел.

– Он воспринимает мои посылы, как наваждение.

– Где я нахожусь?

– Усадьбой владеет еще один твой знакомый - Солон.

Эл присвистнула.

– Он в доме?

– Да.

– Пять минут и заберешь меня, я скажу куда перебросить. Прости, Мельзис, твой план отменяется. Я вернусь сегодня.

Эл трясла за плечо спящего Солона, напугав слугу у двери. Она вошла в спальню владельца дома не принимая возражений.

Сон у жреца был крепок. Он открыл глаза, и Эл дала ему время сообразить, что он видит.

– Это я.

– Елена? Тебя же арестовали...

– Новости плохо доходят сюда. Толпа ворвалась в дом, где меня держали. Я бежала.

– Тебе нужно покинуть город. Беги.

– Я кое-что Нкруме обещала.
– Эл достала из маленькой сумки пластины завернутые в кожу и сунула Солону.
– Передай при случае. Прости, что пришла вот так грубо.

– Что это?

– То, что Нкрума потерял, а я обещала вернуть.

– Скрижали, - и без того растерянный Солон воззрился на нее, кровь отлила от его лица.

Эл кивнула и отошла от постели.

– Прощай, Солон, благодарю за твою помощь и доброту, я тебя не забуду.

Она ушла, а Солон не успел опомниться сказать что-либо или остановить ее. Он с опозданием выбежал из комнаты, поправляя наспех одежду. Он стал искать Елену, но в доме все спали, в ранний час никто не подтвердил, что тут была девушка. Слуга у двери заверил, что она появилась так стремительно, что напугала его до смерти.

Доказательством визита Елены из Мантинеи были четыре завернутые в кожу пластинки, которые жрец не смел выпустить из рук.