Прыжок через пропасть
Шрифт:
— Что вы, господа, обо всем этом думаете?
— О чем, Ваше Величество? — переспросил Алкуин.
— Я говорю о герцоге Трафальбрассе и об истории, которую он рассказал. Мне она кажется весьма правдоподобной. По крайней мере имеющей право на существование точно так же, как версия, предложенная мессиром Аббио.
— Простите, Ваше Величество, — сказал сам Аббио. — Я был слишком далеко, имел возможность наблюдать, как Сигурд что-то объясняет вашему величеству и показывает на своих людей. Но не имел возможности слышать, что он говорит.
— Надо было подъехать ближе, раз разговор этот напрямую касался тебя.
— Я так и хотел сделать, —
Карл только усмехнулся, но достаточно невесело, и пересказал, какие объяснения дал Сигурд.
— Что скажешь на это?
— Ничего не скажу, Ваше Величество, потому что просто не имею доказательств того или обратного. Я знаю по слухам, что много норвегов живет на острове Руян, который бодричи зовут Буяном. Есть несколько норвегов, если мне не изменяет память, в дружине князя-воеводы Дражко. Мы сталкивались с Дражко по одному спорному вопросу, и эти норвеги принимали участие в небольшом сражении, уровня сегодняшнего меле. Но в окружении Годослава норвегов я не видел, хотя не могу не заметить, что с Годославом я встречался слишком редко. Кроме того, мои люди, как говорят, издали ранее видели именно этих, повешенных, в окружении Зигфрида. Но вполне допускаю, что рогатые шлемы могли ввести их в заблуждение.
Сомнения по-прежнему терзали эделинга. Помогая Годославу, он чувствовал, что действует, может быть, во вред себе. Если князь бодричей найдет с Карлом общий язык, положение Саксонии станет еще более тяжелым, чем теперь. Сейчас у эделингов еще есть шансы, пообщавшись с королем Карлом, по-прежнему придерживаться старой линии поведения. А если бодричи и Карл придут к взаимопониманию, то Саксония окажется между двух огней, и ни о каком восстании тогда не может быть и речи. Но, к чести Аббио, он даже не подумал о том, чтобы предать Годослава. Если уж начал помогать, то помогать следует до конца. Иначе эделинг чувствовал бы себя подлецом. Хотя он понимал, что любое предательство — это только придворные интриги. Карл окружен ими со всех сторон. Каждый старается пробиться ближе к трону и ставит другому подножку в самый трудный момент. Но таким быть молодой эделинг не хотел.
— Ты, Алкуин, что думаешь? — спросил король.
— Я, Ваше Величество, не имея никаких конкретных сведений, могу только попытаться дойти до истины логическим путем, отыскав того, кому выгодно нападение на уважаемого эделинга Аббио. Но это будут только предположения, хотя, думаю, с большой долей вероятности.
— Давай, мой друг, — согласился Карл. — Попробуем. Я много раз убеждался в твоей способности с помощью логики решать сложнейшие политические задачи. Доверюсь твоему уму и в этом вопросе.
— Начнем мы, естественно, с Дании. То есть с той версии, которую и предложил нашему вниманию уважаемый эделинг. Какую выгоду извлекает Дания, если бы покушение на господина Аббио удалось?
— Возобновление войны с саксами, — сказал король. — Причем такое неожиданное, что мы оказались бы просто не готовы к боевым действиям, попав в повторение ситуации с графом Теодорихом. Как ты думаешь, Аббио, сумели бы твои соотечественники в кратчайшие сроки сконцентрировать
— Может быть, Ваше Величество, даже полное поражение… — поклонился эделинг. — Слишком много здесь собралось наших людей, слишком сильна была бы их ярость и слишком неожиданным для вас оказался бы удар.
Карл прозорливо умолчал о том, что возможность такого удара рассматривалась на малом совете. И люди Бер-нара, с одной стороны, и люди дю Ратье, с другой, полностью ориентированы на предупреждение всяких неожиданностей. Любое скопление агрессивных людей сразу становилось известно королю. Любые попытки подбить народ на провокацию быстро и без шума пресекались. А в одном из купеческих складов Хаммабурга имелся достаточно обширный подвал без окон, где уже немало поработали три королевских палача, проводя допросы слишком говорливых людей. Карл, при всей его открытости характера и внешнем добродушии, всегда считал, что открытыми должны быть только открытые дела, но рядом с ними обязательно присутствуют и дела такие, которые хранятся в строгой тайне.
— А смог бы их удержать, если бы с вами произошел тот несчастный случай, скажем, эделинг Кнесслер? — король, как всегда, стремился вникнуть в мелочи, из которых собирается большое и цельное мнение.
— Даже если бы он захотел, Ваше Величество, — честно ответил Аббио, — это оказалось бы не в его силах. Народ был бы разгневан. А разгневанный народ — это толпа, которая подчиняется одному стадному инстинкту. В данном случае этим инстинктом стал бы гнев. Это как в сражении: один рвется вперед и своей храбростью заражает других, другой бежит с поля боя и своей трусостью вызывает у малодушных панику. Инстинктом толпы управлять достаточг но сложно. Но я не уверен, что Кнесслер, если бы ему доложили, что я убит королевскими солдатами, захотел бы противиться восстанию. Он, как хозяин здешних земель, приглашая меня по вашей просьбе для участия в турнире, дал мне гарантию безопасности своей честью. Кроме того, он посчитал бы себя следующим на очереди…
— Благодарю хотя бы за откровенность. Не каждый способен честно сказать королю правду. Но что выигрывает от этого Дания?
— Все, Ваше Величество, — констатировал аббат. — Готфрид спокойно делает то, что ему хочется, в то время, когда вы увязнете в Саксонии.
— А что ему хочется делать?
— Готфрид давно мечтает захватить земли княжества бодричей и оставить, таким образом, участок суши, связывающий его с Европой, материковые земли, за собой. Более того, по количеству торговых путей, проходящих через это маленькое княжество, с ним не может сравниться ни одно соседнее государство, не считая, естественно, нашего королевства, которое вообще сравнивать не с чем из-за его обширности. Таким образом, в этой войне датский король соблюдает не только интересы своей безопасности, но и решает значительные экономические проблемы.
— Согласен. Готфрид имеет прямую выгоду. Понаслышке зная кое-что о характере Сигурда, я могу предположить, что он явился инициатором этой бандитской акции. Что касается моего брата Готфрида, то мне не хочется верить, будто бы король был в курсе дел, которые, предположительно, я еще раз повторяю — предположительно! — затеял герцог Трафальбрасс. Это было бы просто недостойно монарха.
— Так, Ваше Величество, — согласился Алкуин.
— Почти так, — кивнул и Аббио.
— Что значит ваше «почти»?