Прыжок
Шрифт:
— Пожалуйста, Донна, давай не будем так расставаться!
— Убери ногу, Банти, иначе я прихлопну ее дверью. Хочешь, я тебе кое-что скажу? Ты мне никогда не нравилась. Никогда! Я общалась с тобой и с твоим надоедливым пьяницей мужем из-за Джорджио. А теперь, когда мужа нет рядом, мне вовсе не обязательно слушать твой фальшивый акцент или терпеть липкие руки твоего мужа. И это право — то немногое хорошее, что выпало мне после всех моих бед. Так что убирай свою ногу, садись в машину и, как сказала бы моя домоправительница, выметывайся отсюда!
Банти медленно убрала ногу.
— Я так
На сей раз Донна рассмеялась тихим, с оттенком стервозности, смехом:
— Что ж, новости и правда очень быстро распространяются, не так ли? А насчет того, чтобы предложить мне руку дружбы… Да если бы я оказалась на тонущем корабле, я не села бы с тобой в одну спасательную шлюпку, Банти! Если бы мне нужен был один фунт, чтобы не умереть с голоду, я бы лучше голодала, но от тебя ничего не приняла бы!.. Но оставим все это. Я взяла в свои руки бизнес Джорджио и очень хорошо с ним справляюсь, так что большое вам спасибо. И не стоит беспокоиться. Передай это от меня своему мужу. Я прекрасно справляюсь, и мне не нужны халявщики, понятно? А теперь в последний раз говорю тебе: убирайся из моего дома!
На лице Банти отразилось испытываемое ею изумление. Она действительно была ошеломлена. И не верила своим ушам.
— Ты занялась бизнесом? Всем бизнесом?!
— Именно так, — улыбнулась Донна. — Если ты мне понадобишься, я дам знать. А теперь окончательно говорю тебе: до свидания!
Закрыв дверь, Донна вернулась в оранжерею. На сердце у нее было легко: «Как это прекрасно — увидеть униженную Банти Робертсон на моем пороге! И как здорово — сказать ей все, что я о ней думаю! И наконец-то одержать над ней верх». — Она снова посмотрела на фотографию мужа и прошептала:
— Ты бы сейчас гордился мной, Джорджио. Наконец-то я выросла.
— Терпеть не могу четверги. И все прочие дни недели тоже. — Впервые Сэди выглядел подавленным.
Джорджио ласково улыбнулся ему:
— Взбодрись, Сэйд! Могло быть и хуже.
Сэди заразительно улыбнулся в ответ.
— Хуже? О, да, я понимаю. Ведь могло быть и четырехминутное предупреждение. Прекрасные шансы у нас тут, когда тюремщики все время то заставляют нас выходить, то запирают на ключ!
— Так-то лучше. У тебя всегда есть своя щель независимо от того, что тут происходит.
— Но в том-то и беда моя, — ответил ему Сэди, — что я всегда стремился к лучшему в жизни. Верь мне, когда я говорю: моя жизнь никогда не была столь хороша, чтобы по-настоящему разволноваться из-за неприятностей. — Глубокие карие глаза Сэди снова сделались грустными. — Что я хочу этим сказать? Посмотри на меня. Мне еще нет и тридцати, но я уже сижу здесь, мотаю срок за убийство. Я странный, у меня какая-то двойная рожа, я предпочитаю одеваться, как женщина, и я чувствую себя женщиной. И это создавало мне проблему за проблемой всю мою проклятую жизнь… Но если отбросить лишнее, то на самом деле сейчас у меня только одна большая проблема.
Джорджио выжидательно смотрел на Сэди, сидевшего перед ним. Ему было
— Левис пришел ко мне в душ, Джорджио. Какого черта мне теперь делать?
Джорджио широко раскрыл глаза: «Левис приходит к Сэди? Левис, который всегда держался от трансвеститов как можно дальше? Левис, который рассматривал свою гомосексуальность как признак настоящего мачо, как часть образа сурового мужчины: этакий жестокий активный гомосексуалист! Я почти реально слышу, как Левис, входя в комнату, говорит: «Ну, давай, я хочу, чтобы ты осмелился подшутить над педиками». И этот Левис вступает в связь с Сэди? Невероятно!»
— Боже, Сэди! А ты уверен?
Глаза Сэди сверкнули от гнева.
— Во мне много дряни, Джорджио, но я не дурак, поверь. Он любезничал со мной. И спросил, не буду ли я столь любезен, чтобы позавтракать с ним. Бедняга Тимми! Это его глубоко заденет. Он ведь по-настоящему ко мне неравнодушен, ты же знаешь.
— Ну и ты собираешься сделать это?
Сэди почти незаметно кивнул.
— В действительности у меня не такой уж большой выбор, а? Прежде чем Джорджио успел ответить, в комнату отдыха вошел тюремщик.
— Гость! Брунос, в темпе поднимай свою задницу.
— Я с тобой позже поговорю, Сэди.
— Надеюсь, это твоя жена приехала, — улыбнулся Сэди.
— Вряд ли. Сегодня мне предстоит зажарить другую рыбку. — Джорджио быстро подмигнул Сэди и вышел из комнаты.
Донна прошла через электрифицированные ворота тюрьмы «Паркхерст». В ожидании, когда откроются внутренние двери, она выудила из сумки разрешение на визит. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Донна обернулась. И увидела высокую белокурую девушку, которая пристально смотрела на нее. Донна улыбнулась ей, но девушка резко отвернулась. И тут же неподалеку от Донны маленький, примерно полуторагодовалый, темноволосый мальчик споткнулся на бегу и растянулся на полу. Выбросив из головы странный взгляд девушки, Донна бросилась к нему, чтобы помочь мальчику встать. Ребенок громко кричал. Однако когда Донна добежала до него, высокая блондинка уже подхватила мальчика и поставила на ноги.
— Он так сильно ударился. Надеюсь, с ним все в порядке?
Нежные черты девушки с длинными высветленными волосами не соответствовали ее грубому голосу.
— Он всегда падает. Ничего, переживет.
Донна, в свою очередь, пристально взглянула на нее.
— Мы с вами знакомы? Я заметила, что вы не сводили с меня глаз.
Девушка непринужденно улыбнулась.
— Я не сводила глаз с вашего костюма, вот что. Он очень красивый.
Донна расслабилась.
— Честно говоря, костюм этот у меня давным-давно, и он хорошо подходит для дальних поездок. А это ваш сын? Вот уж он действительно красивый.
— Нет. Я приехала сюда с сестрой. И присматриваю за племянником, пока она на свидании… Двери уже открываются: Вам лучше отойти, иначе потом сто лет будете собирать кости.
Донна нежно взъерошила волосы ребенка.
— Спасибо. Он такой милый! Вашей сестре очень повезло, — произнесла она.
Ребенок тихо плакал, прильнув к своей молодой белокурой тетке.