Прыжок
Шрифт:
Алан громко засмеялся.
— Это, мягко говоря, значительно приукрашенная действительность, Донна. Я мог бы познакомить вас с одним типом в Сохо, который получил от Левиса то, что называют «лицевым скальпом». У него нет ни ушей, ни носа, ни даже век, от которых осталась только маленькая полоска. Вот что случается, если человек огорчит Дональда Левиса.
— Вы шутите! — Донна побледнела. У нее сбилось дыхание, и голос от этого сделался едва слышным.
Алан понял, что перегнул палку — из-за его неосторожных слов она еще больше будет переживать за мужа. Глядя на ее белое напряженное лицо, он почувствовал себя так, словно пнул собственную плоть.
— Нет, я не шучу. Однако не беспокойтесь: Джорджио не получит ничего такого от Левиса. Я могу это гарантировать.
—
Алан заговорил чуть более приподнятым тоном:
— Видите ли, тот тип был любовником Левиса, и в этом кроется причина: он совершил ошибку — завел себе подружку. А Левис подобных дел терпеть не может; он привык, что любовник в полной его власти. Понимаете, они для Левиса вроде его собственности. Особенно после того, как он выкладывает целое состояние на то, чтобы устроить их в удобной квартире, заигрывает с их родителями и прочее. Вы улавливаете, что я имею в виду? Если же он все-таки сочтет нужным наказать Джорджио, то сделает это более цивилизованным образом. Левис просто убьет его.
— Что ж, благодаря этому комментарию я уже гораздо лучше себя чувствую, должна вам сказать! Большое спасибо вам, Алан! Мне эта информация сегодня как нельзя кстати…
Он съехал на обочину и остановился. Машины и грузовики теперь со свистом пролетали мимо его «Мерседеса». Схватив Донну за руку, он повернул ее лицом к себе. Ему было жаль ее, такую испуганную, и в то же время раздражала ее ребячливость.
— Послушайте, Донна, я понимаю: вы — прекрасно воспитанная девочка и все такое. Но в настоящее время вы едете со мной, чтобы встретиться с такими людьми, с которыми даже Левис поостерегся бы встречаться. Сейчас мы с вами знаем, что Джорджио ходит по тонкому льду. И, насколько мне известно, он сам привел себя к нынешнему итогу… Впрочем, ладно, оставим это. Мы с вами должны принять многие муки ради того, чтобы вызволить его из одной из самых хорошо охраняемых тюрем в Британии. Ну, а теперь, если вы желаете вести себя так, словно мы едем на пикник, то это ваше дело и ваше право. Я же буду следить за своей задницей, спиной и за всем прочим: только бы избежать риска сломать себе шею! И вам советую делать то же самое. Все эти позы с претензией на роль испуганной девочки или шокированной дамы из высшего общества в нынешней обстановке не стоят и плевка. И чем скорее вы поймете это, тем лучше будет для вас. Я не могу все время приглядывать за вами и не понимаю, почему вообще должен это делать?! Если хотите, могу высадить вас на ближайшей железнодорожной станции или отвезти на этой чертовой машине куда угодно, да хоть в парк с аттракционами! Все зависит от вас.
Донна оскорбленно выпрямилась на сиденье. Лицо ее осталось бледным, но говорила на этот раз сердито:
— Вы ублюдок, Кокс! Вам же все это нравится, не так ли? Нарочно запугиваете, а когда понимаете, что преуспели в этом, сразу набрасываетесь на меня. Что ж, пусть в ваших глазах я вовсе не леди, однако в моих собственных глазах я именно такая и есть. Должна вам заметить: если бы я не решилась твердо взяться за то, что сейчас делаю, меня бы здесь не было. И ни к чему постоянно описывать, каким опасностям мы подвергнемся. Я это прекрасно понимаю, видит Бог. Да, я не могу нормально спать, потому что все время думаю об этом. Но я — здесь! Что еще вам нужно в доказательство моей решимости? Я еду с вами, пытаюсь внести свою посильную ленту. И, поверьте, когда вы вот так говорите, мне не становится легче. Вы настоящая задница, дружище. Задница в двадцать четыре карата! В настоящий момент я предпочла бы век вас не видеть. Вы никого и ничто не уважаете. И что хуже всего, вам, по-моему, доставляет удовольствие запугивать меня. Снять скальп с лица! Мы говорим о Левисе или о проклятом Гаити? Знаете, что я думаю? Вы сами боитесь и по-настоящему боитесь: а вдруг у нее получится?
Алан грустно покачал головой, словно сочувствуя ей:
— Хотите я вам кое-что объясню, Донна? Если бы я рассказал вам хотя бы половину всей правды о реальных делах, у вас бы сразу промокли панталончики. Я вам практически еще ничего толком не
Алан долго всматривался в несчастное лицо Донны. Он ненавидел себя за свое поведение, но никак не мог остановиться. Сама мысль о том, чтобы эта наивная девочка-женщина восстанет против Левиса и других, ему подобных, казалась Алану чудовищной, противоестественной. Он-то понимал, на что они в действительности способны. И точно знал, каковы ставки в игре: Донна могла не только подвергнуться насилию, но и получить приговор и оказаться в тюрьме. «Она и пяти минут не продержится в полицейской камере, — думал Кокс, — не говоря уже о тюрьме «Холловей» или даже «Кукхэм Вуд». Все это было бы смешно, если б не было так печально. Как мог Джорджио поставить на кон жизнь и свободу этой женщины и при этом спокойно спать по ночам? Впрочем, он всегда отличался махровым, ублюдочным эгоизмом. Вот только Донна, похоже, не понимает этого…» У Алана возникло сильное желание продолжить рассказывать Донне обо всем, что он знал, но он вовремя прикусил язык.
В первую очередь потому, что она все равно не поверит. Кроме того, он признался себе, что восхищается ее мужеством. «Что ж, свой вклад я внес, — заключил мысленно он, — добросовестно стараясь остановить ее. Сделал, как говорится, что мог. А теперь мяч на ее поле. Что правда, то правда».
Кокс глубоко вздохнул, подавляя в себе желание извиниться перед ней, возникшее при виде тонких бороздок вокруг ее губ и глубоких теней под глазами. Однако успокоил себя Алан тем, что это не он, а Джорджио подверг Донну испытаниям: «Я пригляжу за ней, но это все, что я смогу сделать. Был бы сейчас здесь Джорджио — я измолотил бы его до смерти».
Алан завел машину и выехал на шоссе. Потом включил проигрыватель компакт-дисков, и салон машины мгновенно заполнила песня Фредди Джексона «Ты моя леди». Донна снова принялась разглядывать мелькавшие за окном пейзажи. День неожиданно закончился, и солнце спряталось за плотными облаками. Она нервно сглотнула и подавила слезы, окончательно утвердившись в своем решении: «Я покажу Алану Коксу и Джорджио! Я им всем покажу!..»
Но она и сама точно не знала, что именно собиралась им показать.
Они в молчании подъехали к холмам Шотландии. Навязчивый голос Фредди Джексона перекрывал урчание машины.
— Я очень буду вам признательна, мистер Кокс, если вы воздержитесь от употребления ругательств в моем присутствии.
Алан с трудом сдержал улыбку, восхищенный не только желанием этой женщины всегда оставлять за собой последнее слово, но и ее умением решительно ставить любого зарвавшегося человека на место.
Сэди сидел в комнате отдыха рядом с Дональдом Левисом. Телевизор громко бормотал. Речь персонажей телепередачи «Соседи», перенасыщенная австралийским сленгом, эхом отзывалась в комнате. Время от времени заключенные бросали реплики типа:
— Эх, я бы дал ей разок!
— Ты бы отдал чертову бабку за этот разок! — выкрикивал в ответ кто-нибудь из-за карточного стола.
Тимми мрачно наблюдал из своего угла, как Левис и Сэди играют в домино. Когда Сэди случайно встретился с Тимми взглядом, тот прочитал в глазах дружка откровенное отчаяние. Волосы Сэди аккуратно стянул в конский хвост и при этом не наложил никакого макияжа. На нем были надеты скромная голубая джинсовая рубашка и плотно облегающие джинсы — обычная одежда гея в тюрьме. Ни рубашки, завязанной под грудью, ни расслабленной походки, ни жирно нанесенного контура, подчеркивавшего бы глаза, — все это отсутствовало напрочь. Сэди соответствовал отныне требованиям Левиса, то есть тому облику, который должен был иметь его, Левиса, партнер.