Прыжок
Шрифт:
— Справлюсь, — ответил я. Несмотря на всю эту беготню и бессонную ночь, самочувствие у меня было как у космонавта перед запуском в космос: сказывалось действие эликсира.
— Понятно, займись делом. Как закончишь, грузи все на лошадей и сведи их с дороги.
Две наши лошади стояли возле моего убитого коня, геройски загородившего меня от вражеского копья. Связав животных, я занялся мародерством и через десять минут собрал целую кучу колюще-режущих предметов и прочего барахла, плюс ко всему еще полный кошель самых разных монет. Я снял седло со своего коня и перекинул его на лошадей. Осталось решить вопрос с арбалетчиком, который никак не хотел умирать и упрямо цеплялся за жизнь.
Когда я подошел к нему, он со страхом посмотрел на меня и прохрипел:
— Не убивай… я все расскажу… только не убивай.
— Лошади ваши где? — только и спросил я. Судя по кровотечению, жить ему осталось считаные
— Дальше по дороге, за поваленным деревом. Торвальд приказал… чтобы ваши лошади их не почуяли, — прохрипел раненый и потерял сознание.
Возможно, перевяжи я его сейчас, и он выживет. Но какого черта? «Пошел на дело, значит, был готов убивать, а если не повезло, то и умереть, — подумалось мне. — Небось сам-то не колебался, стреляя в нас из арбалета». Оттащив с дороги дерево, оказавшееся не особенно большим, нашел лошадей. Они оказались именно там, где указал разбойник. Отвел их к нашим, нагрузил и отобрал коня себе. Настала самая неприятная часть задачи, и, вздохнув, я занялся грязной работой. Сбросил все тела в овраг, влажно чавкнувший добычей, и подошел к последнему разбойнику. Он уже не дышал, я прощупал пульс на шее — пульса не было. Все: отмучился, бедолага. Обобрав труп, оттащил его к мосту, болото опять чавкнуло. Что меня удивило, так это то, что здоровых мужиков я перетащил, как котят. И еще: у меня не было никаких эмоций, действия выполнялись, словно автоматически, как будто всю жизнь я только и делал, что убивал и топил трупы в болоте. «Это все эликсир», — опять появилась и пропала мысль. Остался конь. Подумав, что с ним делать, нарубил веток и закидал. Посмотрел, сразу и не видно. «Что-то Тангар долго возится, я управился за полчаса, а его все нет». Спрятав лошадей метрах в десяти от дороги, я направился на поляну, где оставил Тангара, и стал свидетелем странной сцены. Даго поставил пленного, и распутав ремни, кинул ему под ноги его секиру. Торвальд, неуклюже присев, обломал наконечник и выдернул болт из ноги, потом поднял зловеще блеснувшую секиру и, отсалютовав охотнику, торжественно произнес:
— Я благодарен тебе, Даго, за то, что ты выполнил просьбу и позволил мне умереть как мужчине, с оружием в руках. Мой первый кубок в чертогах богов будет в твою честь. Защищайся! — закричал северянин и довольно шустро для раненого напал на Тангара, спокойно ожидавшего нападения.
Исход схватки можно было предсказать заранее: если уж неслабый в фехтовании разбойник и Торвальд вдвоем не смогли свалить Даго, то раненый и без брони северянин победит едва ли. От большей части выпадов Тангар ушел, какие-то увел в сторону. Но долго так продолжаться не могло. Наконец охотник подловил момент, когда секиру инерцией замаха отнесло в сторону, и его меч, сверкнув в стремительном выпаде, пробил сердце Торвальда. Несмотря на смертельное ранение, Витольдов наемник попытался рубануть Даго на обратном движении. Только боги знали, каких усилий это стоило почти трупу. Тангар схватил его за запястье и держал до тех пор, пока тело Торвальда не ослабло и не упало, как подрубленное дерево.
— Сильный воин, но никчемный командир. Прощай, и прости за недостойное погребение, — еле слышно произнес Тангар и, закрыв глаза мертвецу, выдернул из его тела меч и отсалютовал окровавленным клинком.
Похоже, я поспешил с выводами об отсутствии рыцарского кодекса у наемников, ведь ничем иным наблюдаемая мной сцена быть не могла.
Забрав секиру, Даго попросил меня помочь. Взяв северянина за руки за ноги, мы отправили его вслед за товарищами по несчастью. Болото беспрекословно приняло очередную жертву.
— Что там с лошадьми и трофеями? — спросил Даго.
— Все собрано и погружено, — равнодушно ответил я.
— Надо спешить, до рассвета несколько часов, и действие эликсира заканчивается. Что-то мне не нравится твое состояние, не должен был эликсир так действовать на человека. Это… Как сказал алхимик?.. Точно, он назвал это побочным эффектом. — Тангар нахмурился.
Следующие полчаса мы гнали лошадей, и мне становилось все хуже и хуже. Ночное зрение постепенно сошло на нет, и я видел дорогу уже в свете одной луны и предрассветных сумерек, впрочем, этого хватало за глаза. Хуже было с физическим состоянием: прежний бодряк и чувство эйфории пропало, и на смену им пришли усталость и полная апатия. Любое движение давалось с трудом, на лбу выступила испарина, поднялся жар, и я из последних сил, цепляясь за поводья и гриву коня, терпел этот непрекращающийся кошмар. Пока в один из моментов, когда лошадь перепрыгивала рытвину, меня просто не выкинуло из седла. Короткий полет, удар об землю, и никакого чувства боли, просто ощущение полной беспомощности. Последнее, что запомнил, перед тем как окончательно потерять сознание,
«Надо же, не бросил», — отрешенно подумал я, и все погрузилось в темноту.
ГЛАВА 6
Проснулся я в кровати на мягкой перине, заботливо укрытый одеялом. «Хорошо хоть не в канаве или варианте местного морга», — подумал я. Рядом кто-то разговаривал, а потом раздался голос Даго. Ага, понятно, мы, видимо, у него дома. Судя по тому, как ярко светит в окно солнце, уже далеко не утро. Сколько же я здесь валяюсь? Попытался пошевелиться и ощутил, как заныли мышцы. Примерно так у меня болели ноги на следующий день, когда я учился ездить на лошадях, сейчас так болело все тело. С трудом все же получилось сесть на кровати, а это была самая настоящая кровать, да еще с пуховой периной. После каменной пещеры и плота прямо-таки райские условия. Осмотрелся, неплохая комнатка, метра четыре в ширину и в длину метров шесть. Стены бревенчатые, кровать стоит у застекленного окна, но сейчас створки открыты. Стекло плохого качества, не такое, как на Земле, однако это стекло. В комнате была еще пара табуреток, грубо сколоченный стол и вешалка для одежды возле входной двери. На вешалке висела моя одежда, а броня и оружие были сложены на полу рядом. Одежду постирали и высушили. Хм, когда же они успели, стиральных машинок с центрифугой здесь наверняка нет. Дверь была открыта, и сквозняк приятно охлаждал тело. За дверью разговаривали двое: Тангар и еще какой-то мужчина. Голос был мне незнаком, и о чем они говорили, я не слышал.
Решив, что прохлаждаться мне хватит, я поднялся и пошел к вешалке. «Пошел» — это громко сказано. Правильнее было сказать «побрел». Совсем как старый дед! Никогда еще не чувствовал себя так пакостно. Дотащился до дверей и, сняв одежду с вешалки, присел на табуретку. За дверью раздались шаги, и в комнату вошел Даго и незнакомый мне мужик.
— Очнулся, я уж думал ледяной водой тебя оживлять. Вторые сутки пошли, как ты в беспамятстве, — улыбнувшись, проговорил Тангар.
Непривычно было видеть Даго без доспехов и оружия. Сейчас на нем были широкие штаны серого цвета, белая рубашка с вышивкой узором, по виду льняная, и на ногах короткие кожаные сапоги с широким голенищем. На поясе висел всего один нож. По одежде прямо казак какой-то. Добавить кушак, пистоль, чуб и — готово. Улыбнувшись при этой мысли, я проскрипел, удивившись собственному голосу:
— Сколько? Двое суток?
— Почти, сейчас вечер второго дня, — ответил незнакомец, вошедший вместе с охотником.
Посмотрел на него внимательней: примечательная личность. Ростом примерно метр семьдесят, круглолицый, короткая борода и усы, глаза голубые, чуть вьющиеся волосы каштанового цвета, внушительное брюшко, обтянутое белой шелковой рубашкой, половина пальцев в кольцах. Близоруко щурясь, мужик тоже пристально меня рассматривал, словно доктор своего пациента. И никакого оружия, что удивительно для этого мира. Даже у Сторма был нож, а у этого ничего нет. На ногах кожаные туфли, синие штаны вроде как из льна. Вылитый доктор, только очков и белого халата не хватает. Что-то меня потянуло на сравнения. Как выяснилось, не так уж далеко от истины я ушел. Толстячок бесцеремонно взял меня за запястье, проверяя частоту сердцебиения, потом приложил руку ко лбу. Удовлетворенно кивнув каким-то своим умозаключениям, он стал водить рукой напротив сердца, как какой-нибудь экстрасенс у нас на Земле.
— Как самочувствие, молодой человек? Что-то болит, беспокоит? — спросил меня этот эскулап от магонауки, закончив непонятные манипуляции.
— Нет, не болит, просто слабость и мышцы ноют, словно всю ночь мешки ворочал.
— Все так, как я и думал, — пробормотал доктор себе под нос и представился: — Меня зовут Микар, я держу в Трехречье алхимическую лавку. Для друзей и хороших знакомых, таких, как Даго, просто Мик. Ты бы видел, с каким лицом он прискакал ко мне вчера на рассвете, а потом тряс меня за грудки, грозясь убить, если ты помрешь. Даже не дал переодеться в дорогу. Хм, не так ли, Даго? — повернувшись к Тангару, спросил его насмешливо Микар.
— Было дело, — ответил охотник, кашлянув в кулак, и отвел взгляд, явно смущенный то ли своим поведением, то ли тем, что приходилось признать, что из-за какого-то парня, которого знал без году неделя, он так бесцеремонно обошелся со своим хорошим знакомым.
Все-таки мне повезло, что я наткнулся на Даго в первый день своего пребывания в этом мире. В который раз он спас мне жизнь, а по биографии и не скажешь, что у него есть излишек жалости. Ну да чужая душа — потемки. Решив узнать, что со мной, я спросил алхимика.