Псайкер. Путь изгоя

Клайн Илларио

Внезапно для себя юноша понял, что не испытывает страха, абсолютно. Лишь предвкушение, смешанное с…облегчением?.. Наконец-то он сможет хоть на кого-то обрушить своё пламя, показать всю свою силу. У него появится возможность сжигать и сжигать, сжигать и сжигать, наслаждаясь запахом расплавленной плоти – кто его остановит? Кому хватит на это сил? Ожидание скорого боя с достойным, грозным врагом оказалось даже сладостным. Чего боятся, если он раньше уже убивал? Чувство того, как благодаря дару у него получилось отнять чью-то жизнь, при этом спася свою собственную, приятным эхом, почти экстазом раздалось в его худощавом, скелетоподобном теле. Тогда он ощущал себя таким сильным, почти всемогущим – теперь это ощущение вернулось вновь. Не

менее приятно было осознавать и то, что с каждым убитым врагом повышаются его собственные шансы на выживание.

Краем разума Руксус так же понимал, что его силы, сколь велики они не были, отнюдь не безграничны, и он в любом случае может быть побежден. Однако и для страха в его неукротимом сердце не нашлось места, ибо что такое для санкционированного псайкера смерть, кроме как не долгожданное освобождение? Конечно, ему бы хотелось побыть с Марианной и Альбертом подольше в этом мире, но если так всё же сложится судьба, пусть звезды знают: он не боится. Уже нет.

Тут юноша вспомнил, что помимо посохов им так же выдали псионические одноручные мечи. Непринуждённая тяжесть такого клинка действовала успокаивающе, даже придавая ещё немного сил, внушая вероятнее всего ложное чувство безопасности.

Руксус вспомнил, как в школе их учил владению мечом Кайлус. Он утверждал, что это оружие должно стать не только продолжением воли самого псайкера, но и считаться его последним шансом; решающим способом спастись, если прибегать к пси-дару уже будет нельзя.

Руксус в задумчивости достал клинок, посмотрел на защищающие руны, украшавшие лезвие. Не очень длинный и достаточно лёгкий – чем-то, очень отдаленно, похож на кинжал. Учитывая как правило слабую физическую подготовку псайкеров, истощенность их тел из-за Дара (Руксус – живое тому доказательство), оружие идеальное. Он вернул его обратно в ножны и вспомнил, что за ним, вообще-то следят. Однако, похоже офицеры и комиссар Вермонт не увидели в его действиях ничего подозрительного, ибо напряженно ожидали, вглядываясь в полумрак частично разрушенного города-улья.

Он сам не заметил, как взял в левую руку цепочку со знаком Астра Телепатика, и начал медленно, будто в трансе, поглаживать её пальцами. «Интересно, что подумала бы госпожа Валерика, увидев меня сейчас?», внезапно подумал Руксус. Мыслями он вернулся в прошлое, на теплый, но уже такой далёкий родной мир. Перед глазами предстал высокий, статный образ госпожи; несмотря на то, что она почти всегда была одета во всё черное, от одной только мысли о ней на душе становилось намного теплее и спокойнее. Всем ученикам, от млада до велика, кроме, вероятно, совсем новеньких, хотелось видеть главу школы как можно чаще, ибо они знали: она всегда защитит, придет на помощь, поддержит. Даже для такого крайне опасного элемента как я, в её сердце нашлось место, с горечью размышлял юноша. Ему было больно и обидно за то, что госпожа рисковала собой, своим положением, защищая и обучая такого плохо контролируемого во всех смыслах ученика, как он. В глубине души Руксус даже был готов с чистым сердцем и без капли сомнений принести себя в жертву, - лишь бы госпожа Валерика оставалась на своем посту и продолжала защищать его братьев и сестёр. Одна жизнь взамен сотен, если не тысяч. Разумная цена, справедливая плата – и он бы отдал её, если бы ему дали выбор.

«Вы видели мою неукротимую ненависть к Империуму, мое желание мстить ему, хоть и понимали, что этот путь бесконечно опасен и ведет лишь в пустоту – однако продолжали помогать мне. Вы думали не только об одной заблудшей душе, но и о тех, кто остался рядом с ней. Во истину, ваша рассудительность, милость, любовь и доброта не знают границ. Нам…во всяком случае, мне – повезло с вами сильнее, чем я того, вероятно, заслуживаю».

Он вновь с невероятной силой захотел обнять Валерику, или хотя бы прикоснутся к ней, пусть даже на мгновение, всего лишь кончиками пальцев. Мыслями Руксус

вернулся к своему изначально вопросу и горько усмехнулся.

Она бы печально вздохнула и покачала головой, видя моё бесстрашие, даже предвкушение грядущей битвы. Она никогда не одобряла нашей разрушительной натуры, старалась ограничить её. Впрочем, за что я ещё благодарен ей – она так и не стала настаивать, пытаясь окончательно отвратить меня от собственных убеждений и желаний. Госпожа всегда уважала мой выбор, ибо видела во мне…в каждом из нас – личность. В отличие от империумских ублюдков.

– Это затишье хуже всего, не правда ли?

Погруженный в размышления и воспоминания, Руксус даже не услышал приближения Гелиоры.

Девушка не отличалась ростом сама по себе, а на фоне высокого худощавого Руксуса и вовсе становилась похожа на ребёнка. Густые темные волосы, спускающиеся чуть ниже плеч, приятно контрастировали со смуглой кожей, свойственной почти всем сионцам. Тем более что она родом с Этрайи – континента с наиболее теплым на планете климатом. Тусклые зелёные глаза внимательно, но как-то странно наблюдают за Руксусом, тонкие губы растянуты в дружелюбной улыбке. Так же как и он, Гелиора была вооружена псионическим посохом и мечом, с той лишь разницей, что девушка попросила в качестве дополнительного оружия ещё и лазпистолет.

– Я слышал, на Священной Терре подобное называли «затишьем перед бурей», – ровным тоном ответил юноша, отводя взгляд. – Но меня оно не тревожит и не пугает. Нас для этого обучали, к этому готовили. Можно даже сказать…что я долго ждал именно этого момента.

– Правда? – судя по взгляду Гелиоры, её несколько испугали его слова.

–Да. Знаешь, Гелиора, мне уже приходилось убивать. Однажды во время публичного сожжения наших братьев и сестёр на нас напала фанатичная толпа. Учителя кричали нам не защищаться, смиренно принимать свою смерть, но когда опасность нависла надо мной и моим лучшим другом, – его сердце неприятно кольнуло при воспоминании о Каме, – то я не сдержался. И впервые убил, к тому же человека. Но знаешь, что самое забавное? Мне это понравилось, и с тех пор не было ни дня, ни одного мгновения, чтобы меня мучила совесть. Ублюдок хотел убить меня, но что важнее – хотел убить моего друга. Всех нас, всё, что мне дорого. Я надеюсь, Нерождённые сполна напитались его душонкой.

Гелиора поёжилась ещё сильнее, и явно не от нового порыва промозглого ветра.

– Тебе не кажется, Руксус…что ты говоришь очень опасные вещи?

Юноша почти снисходительно улыбнулся в её симпатичное лицо.

–Не страшись смерти, сестра, ибо она есть освобождение для таких, как мы. А этим, – он кивнул в сторону гвардейцев, – надеяться не на что. Они рождены ущербными, и таковыми и встретят смерть.

Тут Руксус почувствовал приближение чужеродной, отвратительной ауры. С детства непосредственно знакомый с влиянием Губительных Сил, юноша мгновенно понял, что так ментально смердеть могли только ксеносы. Проклятые зеленокожие на подходе. Но где именно? Снизу вроде как слышался рокот, но…

Небо расчертили самолёты Империалис Аэронавтика, но через несколько минут там же появились нелепо выглядящие конструкции ксеносов, которые вообще не понятно каким образом держались в воздухе. Тем не менее, враг атаковал первым, сбросив бомбу несколько левее позиции Руксуса. Альберт, стоявший к месту взрыва немного ближе, вздрогнул, едва не упав от неожиданности.

Началось, удовлетворённо подумал Руксус.

Вероятно, это всего лишь защитная функция мозга, но Ламерт практически не запомнил первый свой настоящий бой. Особенно начало. Вот внезапно появились ксеносы, он это чётко помнит, но что произошло позже, словно закрывала красно-чёрная пелена… Когда же она наконец спала, молодой гвардеец осознал себя живым, стоявшим посреди пепелища.