Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
Руксус в бессильной злости потряс головой. Внутреннее его пламя горело, как никогда раньше, и казалось, воздух в комнате отяжелел, навис, словно металлический гроб.
–Никогда. Ни за что. Прости, Каме, но ты – бездушная сломленная кукла, сдавшаяся и склонившая голову. Я никогда не буду таким.
–Успокойся, Руксус, – бледное лицо мальчика-псайкера казалось ещё более белым в свете полной Луны. – Иначе твою силу почувствуют воспитатели, и тогда тебе несдобровать. Тебя накажут.
Исходящие от Руксуса импульсы ослабли, но вулкан внутри него горел всё так же ярко, и Каме это чувствовал. Их мысленные взоры пересеклись.
–Твой дар и твоё проклятие, Руксус. Вечный Император с тобой, но найди раскаяние в своей душе. Искренне тебе этого желаю. Ты силен, даже очень, – это видно даже мне, с моими ничтожными навыками. Однако не дай этому огню пожрать тебя изнутри. А теперь давай ложиться. Надеюсь, наши заигрывания с запретными силами остались незамеченными. Доброй ночи.
Подъём в школе Астра Телепатика ранний. На утренние сборы перед завтраком жителям каждой комнаты даётся не более пятнадцати минут. Затем приходят слуги, собирают учеников в группы, проводят перекличку и провожают до столовой. Руксус подумал, почему вечером не было переклички, и пришёл к выводу, что так, возможно, проверяют комнаты на наличие возможных беглецов. Ведь когда удобнее всего сбежать? Верно, ночью.
Еда достаточно отвратительная, серая и безвкусная. Дома все же кормили чуть лучше, рассеянно подумал Руксус, но быстро одёрнул себя. Тот «дом» остался позади, и очень глупо горевать о нём.
Только сейчас мальчик заметил, как за отдельным столом завтракают наставники. Всего он насчитал семерых. Действительно, маловато. Руксус не увидел госпожи Валерики и Аллистера, но вспомнил, что вчера у них должно было быть какое-то собрание. Похоже, они заняты делами, связанным с ним.
После утренней трапезы учеников на группы разбивали уже наставники. Этот ритуал повторялся не каждый день, – лишь с приходом новеньких. Собственно, всех только прибывших достаточно быстро отсеяли.
–Так, вот ты. Да-да, ты! Ты сюда, в эту группу. Так, ещё темноволосый такой мальчишка должен быть…Ага, вижу. Ты! Сюда!
Между нестройными рядами учеников расхаживал уже знакомый Руксусу наставник Рольх, своими резкими движениями и порывистой походкой похожий на копье, выискивающее брешь в обороне противника. Тут мальчик увидел то, чего не заметил вчера – небольшую аугметику в виде толстых проводов, идущих от худой шеи наставника к его левому виску. Это вызвало у мальчика сильный интерес. «Потом кого-нибудь спрошу. По любому кто-то знает», решил он про себя.
–Руксус! – прикрикнул Рольх, смотря прямо на него. – Ты тоже давай, сюда, в эту группу!
Мальчик повиновался.
Группа с новичками составила всего в пять человек, и ввиду своей малочисленности первой покинула столовую. Рольх шёл уверенно, властной походкой. Руксус чувствовал тоненькие потоки опасности, исходящие от наставника, и судя по лицам некоторых детей, шедших рядом с ним, это ощущал не он один.
Идти пришлось быстро, шаг у Рольха был резкий, даже нервный, и маленькие ученики едва
К его немалому удивлению, пошли они не в учебный блок, а на второй этаж, к той самой серой металлической двери с черепом. При виде неё поёжился даже Руксус, а про трёх девочек и незнакомого мальчика с потухшим взглядом и говорить нечего. Похоже, Рольх ощутил их страх, ибо Руксус почувствовал его едва заметное удовлетворение. Постепенно мальчик привыкал к тому, что день ото дня его ментальное восприятие обострялось всё острее. Мир заиграл новыми красками, стал сложнее, разнообразнее, и это тоже по-своему притягивало мальчика. Растущая в нём сила придавала ему уверенности.
Неприятная дверь с шипением раскрылась, и они оказались в достаточно широком коридоре без окон, пропахнувшим церковными благовониями. Едва вдохнув их, Руксус будто попал в светлое прошлое, в котором он посещал храмы вместе с матерью. Она стояла рядом, тихая и красивая, с затаившимся дыханием слушая речи проповедника и даже несмотря на сына. Тогда он чувствовал себя обделенным, хоть на подсознательном уровне и разделял её трепет перед Экклезиархией. После служб мама была обычно задумчива, замыкалась в себе, но при взгляде на Руксуса улыбалась ему, внезапно обнимая…
Сейчас мальчику казалось, будто это было в другой жизни. В каком-то смысле, наверное, так и есть, ведь тогда он ещё был обычным ребёнком, имеющим право на жизнь. Теперь же он псайкер, мутант, чудовище. Отродье зла, которое Церковь искренне ненавидит и поклялась уничтожить любой ценой.
Руксуса от этого осознания прошиб холодный пот. Ноги стали плохо слушаться, словно налились свинцом. Он едва сгибал их.
Две девочки из группы, кажется, вовсе ничего не понимали, ибо как ни в чём не бывало пытались успевать за Рольхом. А вот незнакомый мальчик и третья девочка, чуть возвышающаяся над остальными, побледнели.
Их подвели к ещё одним дверям. Только вот возле них уже стояли люди в бежевых странных одеяниях, с длинными глефами наготове. Лица их закрывали полушлемы - полумаски. Руксус по цвету их доспехов и одежды понял, что они из числа вчерашних спутников Аллистера.
–Господин Наафалилар у себя? – вежливо, со смирением в голосе спросил Рольх.
–Нет, – глухо прозвучало из-под шлема-маски охранника справа. Судя по рослой, крепкой фигуре, это был мужчина.
–А где он?
–Отправился в город. Остальное тебе знать не положено, псайкер.
Рольх послушно склонился, словно побитая собака, делая несколько шагов назад.
– Извиняюсь. Окажите тогда ещё одну милость, и скажите пожалуйста: а Весконти здесь?
–В арсенале.
–Хорошо, спасибо. Смиряюсь и раскаиваюсь за свой грех, благочестивые служители Церкви.
–Ступай.
Руксус остро ощущал сразу несколько вещей: презрение и ненависть людей с глефами ко всем псайкерам в Галактике; искреннее, уничижительное раскаяние наставника Рольха; страх остальных детей.