Псайкер. Путь изгоя
Шрифт:
Коммодор встал возле трона, всмотрелся в напряженное до судороги лицо Натаниэля, его впившиеся в подлокотники руки.
– Если тебе что-то понадобится – только скажи, – негромко попросил Селецио.
– Не стоит беспокоиться за меня, коммодор, я в порядке, – Натаниэль даже смог выдавить улыбку, – это хорошее испытание для моих способностей. По правде говоря, я больше думаю об благословенном Астрономиконе. О том, что мы не выдержали бы тут и дня, если бы не его священный свет. Вечный Бог-Император хранит и направляет нас, дабы мы могли исполнять Его волю.
–Во истину, Его мудрость и добродетель не знают границ. Однако не
К середине третьего месяца Шторм будто бы усилился, – или же флотилия продвинулась к самому его сердцу, однако хаотичные неумолимые волны яростно накатывали на корабли всё с новой и новой силой. Теперь судна трясло чуть ли не постоянно, и куда заметнее, чем раньше. В особо страшные минуты изнутри раздавались отчаянные громкие песнопения и молитвы. Не верящих в успех их путешествия становилось всё больше, хотя офицеры и комиссары неукоснительно продолжали поддерживать строжайшую дисциплину. Если многие боялись и переживали, то не показывали виду, во всяком случае, публично.
Но без показательных казней всё равно не обошлось. С подачки Райны, несмотря на возражения Штросса и Вермонта, было расстреляно пять «паникёров», боявшихся, как говорят, остаться внутри Бури куда чаще и ярче остальных. Это была целиком и полностью инициатива женщины-комиссара, которая, даже не поставив в известность высшее командование, сама же и привела собственный приговор в исполнение. Пять нажатий на спусковой крючок, пять выстрелов и пять трупов, всё на глазах у всех, кого смог вместить один из грузовых ангаров, где и происходила казнь. Позднее ни генерал, ни тем более его офицеры ничего не сказали Райне, прекрасно понимая напряженность ситуации и признавая её полномочия, как комиссара-ветерана.
–Руксус, как себя чувствуешь? – в который раз за этот Варп-Переход заботливо спросил Альберт у друга.
–Жить буду, не переживай так, брат, – с улыбкой отозвался Руксус, сам сидевший бледнее тумана и кажется, исхудавший даже ещё сильнее, хотя это казалось просто невозможным. – Твари извне конечно вгрызаются в мой разум и днём, и ночью, но я даю им достойный бой, как видишь. Пока с ума не сошёл, и не мутировал, – юноша улыбнулся ещё раз, что выглядело довольно жутко и неестественно на его измождённом лице со впалыми щеками и проступающими скулами.
– Даже не могу представить, насколько это тяжело, – более серьёзным тоном произнёс Альберт. – Если я испытываю лишь лёгкий дискомфорт, но не более, то с твоим уровнем силы…
Руксус, ни мгновения не желавший доставлять своим друзьям лишние хлопоты, только махнул рукой, что Альберта ничуть не убедило. Все ментальные муки Руксуса чётко отпечатывались на его лице и во взгляде, однако он упорно продолжал всё отрицать и ни разу даже не намекнул, что хотел бы пожаловаться.
Между тем, сны его стали куда активнее, ярче, а непонятные образы то ли будущего, то ли прошлого или вовсе никогда не существовавшего, постоянно сменяли друг друга, активно перемешиваясь с уродливыми ликами Нерождённых и прочих неведомых тварей, чей внешний хаотично меняющийся облик не вызывал ничего, кроме глубочайшего искреннего отвращения. Все эти месяцы юный псайкер не понимал ровным счётом ничего, что видел в Варпе,
В комнате вновь стало тихо. Альберт лежал на койке и думал о чём-то своем, Симон от нечего делать читал книгу. Руксус же сидел и смотрел на собственную руку так, словно видел её впервые.
Я неправильно использую своё пламя. Слишком открыто, бездумно, предсказуемо. На поле боя меня можно прочесть, словно открытую книгу. Как там говорил наставник Кайлус? Существует высшая форма пиромантии, коей овладевает лишь один из сотни, – бесконтактная. Создание пламени в любой точке в определенном радиусе вокруг себя без визуального контакта. В школе мне запрещали пробовать бесконтактную пиромантию из-за проблем с контролем, однако она однозначно пригодится мне в грядущих битвах. Нужно ею овладеть.
Он сконцентрировался, создал в голове образ их каюты и дальний угол, где никто не стоял и ничего не было. Ну же, огонь, подчинись! Явись мне! Однако результата не было.
Верно…это потому что я слишком устал из-за этой Бури. Мне нужно хорошенько поесть и выспаться, только уже без этих надоевших кошмаров, подтачивающих меня уже третий месяц к ряду. Только вот боюсь, что пока что это невозможно.
Внезапно его разум словно пронзили остро наточенным мечом. Юноша вскочил с места и так стремительно, как мог, побежал к выходу.
–Руксус? – раздался сзади удивлённый голос Альберта. – Руксус! Что случилось, брат?..
Однако тот его уже не слышал, а бежал прямо по коридору, надеясь успеть. Полностью охваченный нахлынувшим на него предчувствием, он напрочь забыл о том, что их коридор стерегут охранники. Один из них цепкой хваткой вцепился в его рукав.
–Эй, ты это куда несёшься?
–Пусти! – первым же рывком Руксус едва не вырвался из чужой хватки. – Я должен успеть! Ты меня задерживаешь, идиот!!
–Успеть куда? Следи за языком, чертов мутант, и не брыкайся!..
Юноша-таки вырвался, и прежде чем унестись в коридор, небрежно бросил:
– Весь этот корабль в опасности!.. Я успею, я обязан!..
Словно в такт его словам раздалась сирена, и механический, лишённый эмоций голос монотонно произнёс:
–Всему экипажу, внимание, угроза прорыва поля Геллера. Повторяю, угроза прорыва поля Геллера.
Ламерт возвращался с обеда вместе с Сафолком и Дециусом, когда по всему кораблю внезапно заревела сирена, и чей-то женский голос предупредил о том, чего каждый во флоте боялся вот уже несколько месяцев.
– Вот здорово…а нам-то что делать? – спросил поражённый Дециус.
– Без понятия, – Ламерт, как и остальные, старался оставаться спокойным, не сеять ненужную панику. – Но давайте вернемся в каюту, а?
Кругом вперемешку суетились имперские гвардейцы и бойцы Флота, – последние выглядели более сосредоточенными и спокойными, насколько это вообще было возможно в подобной ситуации. На их лицах читались решительность и понимание того, что надо делать. Ламерт решил окликнуть одного из них.